Сергей Москвич - Шишкин и Пушкин

Как-то задала она нам выучить отрывок из своего любимого «Онегина» и каждому выбрала разный. И это в шестом-то классе! Хотя Шишкину очень короткий достался, из восьмой главы. Строк на 10–12, начиная с «моя студенческая келья вдруг озарилась», а концовка хрестоматийная:

На следующем уроке всех спрашивают, и вот очередь дошла до Генки. Он кое-как домямлил до старика Державина, а дальше ни тпру ни ну – заклинило. Весь класс шёпотом подсказывает, но все вразнобой. Генка стоит и время от времени:

«Старик Державин… э-э…» – и дальше все.

Я с ним за одной партой сидел, и мне это надоело. Я ему и говорю: «…снег почуя, плетется рысью как-нибудь».

Генка меня услышал и радостно повторил:

«Старик Державин, снег почуя…» – и так далее.

Класс, конечно, засмеялся, а училка топнула ногой и выгнала нас за дверь.

Мы с Генкой быстро помирились, благо я был выше его на голову, и валандались вместе до перемены.

Через пару дней Альбина опять вызывает Шишкина читать отрывок. После нахлобучек от родителей и позора в классе Генка выучил наконец весь стих. Вышел к доске и довольно бойко стал рассказывать, а мне фигу по-тихому крутит. Дошел он до последних двух строк и, чувствуя, что победа близка, громко и с выражением произнес:

Училка просто онемела, а затем трагическим шепотом:

«Шишкин! Это же Пушкин! Ты соображаешь, что говоришь? К кому зайдя?»

Класс укатывается, а Генка на автомате:

«Ну, к Пушкину зайдя!»

Потом понял, что не попал, и поправился:

«Ну, он там, наверное, не один был!»

Вот так у Шишкина с Пушкиным дружбы не получилось.

В нашем северном городишке градообразующими были три вещи – пушнина, рыба и лагеря для зэков. К семидесятым годам последняя отрасль как-то захирела, но многие ссыльные прижились и стали просто жителями.

Среди них была Елена Никаноровна Гладышева (а может быть, Гладилина, не помню), блиставшая по молодости в столичных операх, а потом загремевшая к нам. Ну, такое было время. Она-то и предложила к майским праздникам, к которым ученики нашей школы готовили концерт, поставить оперу. Дирекция согласилась, а так как в то время все зачитывались английским писателем Даррелом [1] Известный английский натуралист, писатель. Здесь имеется ввиду эпизод из его книги «Моя семья и другие звери.» , то выбрали оперу «Тоска» [2] Опера итальянского композитора Джакомо Пуччини, по драме французского писателя Викторьена Сарду. – как самую знакомую.

По соображениям идеологии все, что про любовь и Наполеона, сократили, оставив только борьбу с врагами. Получилось 30 минут. Но финальную сцену резать нельзя, без нее Тоска не Тоска. Напомню, в самом конце главная героиня, заколов кинжалом подлого мерзавца, понимает, что трудилась зря, и бросается с крыши замка. И разбивается. Насмерть, само собой. В итоге все получилось как у Даррела и даже лучше.

На роль Тоски определили Олю Сазонову, девятиклассницу с пышными формами и насыщенным голосом. Оперную диву, короче. А наш физрук, Обливин Юрий Сергеевич, обеспечивал приземление. Действие все готовилось в спортзале. Прыгнула раз Оля Сазонова на репетиции на маты внизу и больше прыгать отказалась. Толи маты не сработали как надо, толи просто испугалась, но орала она истошно, и надо было срочно искать вариант. Решили, что на репетициях она падать больше не будет, а во время представления прыгнет дублер.

На роль каскадера выбрали Генку Шишкина из нашего класса. Он худой, вертлявый, как на шарнирах, ничего не боялся. Для участия в концерте его не допускали из-за плохого поведения, а тут такой шанс. В день торжественного представления Генку и диву Сазонову нарядили в одинаковые платья, и они пошли готовиться. Спортсмены соорудили пирамиду, затем хор спел «То березка, то рябина» и наконец финал – блиц-опера.

Поставили декорации, началось действие, и вот – заключительная сцена. Шишкин и дивная Оля лезут по двум параллельным лестницам позади фанерного замка, затем Оля поет, а Генка притаился рядышком. Наконец Тоска отталкивает негодяя Спалетту и прячется за башню. Настал звездный час Генки Шишкина! Он, поддернув юбки, как сиганет через фанеру вниз! Ура! Но что это? Вместо того чтобы совершить нормальный суицид, Тоска, отскочив от земли, перелетает фальшивый барьер и плюхается перед зрителями на пол. Все ошарашены, только не Генка. Он приподнимает голову, обводит зал мрачным взглядом и говорит: