Владимир Косарев - Про Хавкустен

В рыбацкой деревне Хавкустен, что находится на полуострове между Холодным и Солёным морями, жил человек по имени Грюн из рода Безобразных. Так этот род прозвали люди за то, что все мужчины рода были внешне весьма непривлекательны. Старухи говорили, что Южные Волшебники наложили проклятье на всё семейство Грюна и его отец и дед и прадед тоже были страшными. Но правда ли это – никто в деревне не знал.

Лицо Грюна было очень уродливым и некрасивым, и издалека напоминало кучу серых камней, из-под которых сверкали два мелких стёклышка глаз. На его низкий лоб спадала копна жёстких, рыжих волос, шеи у Грюна не было – голова росла сразу из спины, да к тому же бедняга прихрамывал при ходьбе. А сам Грюн не обижался на фамильное прозвище, он прекрасно понимал, что не красавец, и мудро мирился с этим. Жены у Грюна не было, потому что ни одна девица не соглашалась выйти за него замуж.

Но несмотря на своё внешнее безобразие, Безобразный Грюн обладал очень добрым и отзывчивым сердцем, и люди знали это. Грюна никто не обижал и все уважали в деревне.

Очень часто в Хавкустене можно было слышать такие фразы:

– Грюн, уважаемый, занеси фрау Ангелике молока и мяса, пожалуйста!

– Грюн, любезный, просим тебя в воскресенье к нам на кружку пива!

– Грюн, дружище, мы с братом будем перестилать сарай, приходи, пожалуйста, поможешь!

– Грюн, дорогой, я приготовила для тебя несколько монет, прими их в подарок, пожалуйста, и сходи на ярмарку!

И так далее…

Хавкустен – это уютная и добрая деревня. Каждый хотел бы иметь здесь домик.

Однажды Безобразному Грюну поручили важное задание – он должен был доставить в деревню Грёнског лекарство для одной умирающей старухи. Старуха эта болела часто и долго и давно собиралась помереть, а доктор во всей округе был только один, и он жил в Хавкустене.

Пусть до Грёнскога был неблизким – нужно было пройти весь берег полуострова, преодолеть горный перевал и пересечь лес, на дальнем краю которого и располагалась эта деревня.

Грюн взял в дорогу хлеба с колбасой и бутылку домашней розовой настойки. Настроение его было хорошим, он бодро покинул Хавкустен, держа заветное лекарство за пазухой. Солнце светило ему в спину, невесомый ветерок трепал огненные волосы, а дорога стелилась так мягко, словно была ковром.

Пройдя по берегу полуострова, Грюн свернул в горы и тут с ним приключилось первое несчастье. Башмаки, которые служили Грюну честно и добросовестно вот уже без малого лет семь, вдруг решили предать хозяина. Вернее, один башмак решил предать – правый. Он вдруг заупрямился на камнях горной дороги и оторвал сам себе каблук, обнажив на подошве ржавые гвозди.

Грюн присел у дороги и снял башмак.

– Что же ты, дорогой правый ботинок, так плохо себя ведёшь? – сказал, поохав, Грюн. – У нас с тобой очень важное дело, а ты заупрямился. Нет, брат-ботинок, надо тебя починить и мы пойдем дальше.

И тут с Грюном случилось второе несчастье. Прилаживая отлетевший каблук на место, Грюн орудовал тяжёлым камнем, и ненароком ударил сам себя по пальцу, в который к тому же воткнулся торчащий гвоздь.

Боль была дикая, Грюн скорчил ужасную гримасу, от чего его лицо стало еще безобразнее. Он скакал по дороге на одной ноге и дул на палец, с проклятьями отбросив камень в сторону.

И тут не заставило себя ждать третье несчастье. А как известно, все несчастья – это родные сестры и они никогда не ходят по свету в одиночку. Пока Грюн прыгал от боли, он наскочил на собственную сумку и раздавил бутылку с настойкой. Розовая жидкость вылилась из сумки, окрасила тёмные камни горной дороги и впиталась в пыль.

– Ууууу! – завопил Грюн и с гневом вцепился себе в волосы.

А между тем, весёлое и задорное солнце, которое светило Грюну, задумало уже садиться за горизонт. Наступал вечер – небо потемнело и с горного перевала потянулись прохладные воздушные струи.

Грюн решил устроить ночлег прямо у края дороги, в редкой траве. Все равно – решил он – в Хавкустен возвращаться нет резона, а ботинок можно починить и завтра утром.

Но ночью с Грюном произошло еще одно несчастье…

В это время в далёкой деревне Грёнског умирающая старуха звала к себе дочь.

– Аника! Аника! – она ворочалась в постели и кричала глухим голосом.

Из комнаты вышла стройная красавица с длинными волосами и глазами цвета молодого северного льда. Девушка присела к матери на кровать и взяла её ладонь.