Ренсом Риггз - Библиотека душ (ЛП)

Они боялись оставаться со мной наедине. Мои собственные родители. А потом они отошлют меня в такое место, где я стану чьей-то чужой проблемой. В клинику . Словно я отправляюсь туда просто для того, чтоб мне перебинтовали раненый локоть. Давайте называть вещи своими именами: это был сумасшедший дом, пусть даже и дорогой. Не то место, где я смогу изображать, что глотаю таблетки, а потом выплевывать их. Не такое, где я смогу одурачить докторов рассказами о состоянии фуги и потере памяти. Они станут пичкать меня нейролептиками и сывороткой правды до тех пор, пока я не расскажу им все, что мне известно о странном мире, и с этим, как доказательством того, что я безнадежно безумен, у них не останется иного выбора, как запереть меня в комнату с мягкими стенами и смыть ключ в туалет.

Я действительно серьезно попал.

Следующие несколько дней за мной следили как за преступником, родитель или дядя всегда были не дальше, чем в одной комнате от меня. Все ждали звонка из клиники. Похоже, это было популярное место, но в ту минуту, когда там освободится комната, что случится со дня на день, меня сплавят отсюда.

— Мы будем навещать тебя каждый день, — заверила меня мама. — Это всего на несколько недель, Джейки, обещаю.

Всего на несколько недель. Ага, как же.

Я пытался спорить с ними. Умолять. Я упрашивал их нанять графолога, чтобы я смог доказать, что письма были не моими. Когда это не сработало, я полностью сменил тактику. Я признался, что это я писал те письма (что я, конечно же, не делал), говорил, что теперь понял, что все это придумал: нет никаких странных детей, ни имбрин, ни Эммы. Это порадовало их, но не заставило передумать. Позже я подслушал, как они перешептывались между собой, и узнал, что для того, чтобы забронировать для меня место в листе ожидания, им пришлось заплатить за первую неделю в клинике (очень дорогой клинике) авансом. Так что пути назад уже не было.

Я подумывал было сбежать. Стащить ключи от машины и вырваться на свободу. Но меня неизбежно поймают, и тогда для меня все обернется еще хуже.

Я фантазировал о том, как Эмма придет и спасет меня. Я даже написал письмо, где рассказал о том, что случилось, но у меня не было возможности отослать его. Даже если бы мне и удалось прокрасться незамеченным к почтовому ящику, почтальон все равно больше не подходит к нашему дому. И даже если оно доберется до нее, что это изменит? Я застрял в настоящем, далеко от петли. Она бы все равно не смогла придти.

На третью ночь, от отчаяния я стащил отцовский телефон (свой мне больше не разрешался) и воспользовался им, чтобы отослать Эмме электронное письмо. До того как я понял, как она безнадежна в компьютерах, я сделал для нее адрес, firegirl1901@gmail.com , но ее это настолько мало заинтересовало, что я даже не пытался писать на него, и даже, как я понял, не позаботился сказать ей пароль. Послание в бутылке, брошенное в океан, имело больше шансов добраться до нее, но это был единственный шанс, который у меня остался.

Звонок поступил на следующий вечер: для меня освободилась комната. Мои сумки были собраны и ждали уже несколько дней. Не имело значения то, что сейчас было девять часов вечера, или то, что путь в клинику займет два часа. Мы отправлялись немедленно.

Мы погрузились в микроавтобус. Мои родители сели впереди, а я был зажат между моими дядями на заднем сиденье, словно они думали, что я могу выпрыгнуть из движущейся машины. По правде говоря, я мог бы. Но, пока двери гаража, громыхая, ползли вверх, и мой отец заводил машину, та слабая надежда, что я лелеял, начала гаснуть. От этого действительно было не отвертеться. Я не мог ни пробить себе выход уговорами, ни сбежать, если только конечно у меня не получится бежать всю дорогу до Лондона, что потребовало бы паспорта и деньги, и еще кучу невозможных вещей. Нет, мне придется пройти через это. Но странным пришлось пройти через гораздо худшие испытания.

Мы сдали задом из гаража. Папа включил фары, затем радио. Негромкое жужжание ди-джея заполнило машину. За пальмами на границе двора светила луна. Я опустил голову и закрыл глаза, пытаясь побороть весь тот ужас, что наполнял меня. Может быть, я смогу пожелать и очутиться где-нибудь в другом месте. Может быть, я смогу исчезнуть.

Мы начали двигаться, мелкие ракушки, которыми была посыпана наша дорожка, захрустели под колесами. Мои дяди переговаривались через меня о чем-то на тему спорта, в попытке разрядить обстановку. Я выключил их голоса.