Дмитрий Емец - Бунт пупсиков

Саше умирать не хотелось. Он огорчился, но не настолько, чтобы перестать начинять солдатика головками от спичек. Ему хотелось взорвать его так, чтобы он взлетел выше грецкого ореха.

Катя стала подкрадываться, чтобы схватить Сашу за ухо. Но под ногой у Кати лязгнул лист железа. Серафим, Андрей и Саша вскинули головы и торопливо взлетели на забор.

– Нечего тут бомбы мастерить! У себя мастерите! – крикнула Катя и вернулась домой, решив залезть в Интернет. Но и тут не сложилось. Перед компьютером она обнаружила Вику. Та сидела в социальной сети и десятками помещала себе на стену лошадей. Потом сама себе ставила лайки и любовалась.

– Поставь мне лайк, а? Ну с твоего аккаунта! Позязя! – попросила она у Кати.

– Не могу, – буркнула Катя.

– Почему?

– Забыла? Ты у меня в черном списке! Я тебя расфрендила и забанила! – напомнила Катя.

Вика вспомнила и огорчилась:

– А можешь меня снова добавить, а? Пожалуйста!

– Я подумаю! – пообещала Катя и заглянула в папин кабинет.

Там Костя и мама разрабатывали левую руку, которую уже разогрели озокеритом. Озокерит – горный воск. При закипании он булькает и воняет, а потом затвердевает и становится так похож на шоколад, что хочется его съесть.

Теперь мама заставляла Костю брать мелкие предметы и бросать их в коробку. У Кости не получалось. Он пытался хватать предметы правой, но его правую руку мама крепко держала в своей. Костя злился и кусал пальцы левой руки. Ему хотелось поскорее все закончить. Разрабатывать левую руку он ненавидел. Зачем левая, когда можно все делать правой? Даже поднимать тяжелый стул и волочь его за собой к мультикам.

Как-то мама даже загипсовала ему правую руку до локтя, чтобы Костя работал левой. Но Костя ухитрялся работать кончиками правой руки даже в гипсе. К тому же он быстро сообразил, что гипсом можно больно драться, и разгуливал по дому королем, разгоняя с дороги братьев и сестер.

Катя стояла и смотрела, как мама и Костя воюют с маленькими фигурками.

– Работай! Тебя никто взамуж не возьмет! – назидательно произнес кто-то за спиной у Кати.

Катя обернулась. Это Алена подкралась и просунула в комнату голову. Вынести еще и Алену Катя никак не могла и, забыв, что только что прогнала Андрея и Серафима, перелезла через забор к Моховым.

Все Моховы были дома. Даже папа Марат Мохов, что вообще-то случалось редко. Обычно с утра и до ночи он носился по городу и фотографировал свадьбы, школьников, детские сады, утренники и другие подобные вещи. Но иногда папе Мохову хотелось поработать с душой, потому что он был все-таки хороший фотограф, а не халтурщик, бродящий по пляжу с полуживой обезьянкой. Тогда он забрасывал всю поденщину, брал фотоаппарат и ехал в горы снимать пейзажи.

Вот и сейчас у папы Мохова был такой период. Вернувшись, он лихим, но на самом деле очень осторожным движением ноги зафутболил под диван сумку со своим рабочим «Никоном» и достал со шкафа коробочку со старым японским объективом. Мама Мохова шестым чувством угадала из комнаты, где сейчас ее супруг и что он делает. Она оторвалась от Интернета и спросила:

– Марат! Вы едете в горы?

Она всегда называла мужа на «вы».

– Да! – ответил папа Мохов, любуясь объективом.

Объектив был размером с небольшое блюдце и на цифровые фотоаппараты устанавливался через переходник. Папа Мохов очень им гордился и утверждал, что он содержит то ли ртуть, то ли цезий, то ли что-то не менее опасное, и что если его уронить, всем будет очень весело. Как минимум придется обеззораживать весь дом.

Катя и Саша стояли рядом и глазели, как папа Мохов любовно протирает объектив. Тот заметил это и весело сказал:

– Японцы, понимаете, люди высокой цели! Это сейчас они на поток все делают. А лет сорок назад, если им нужен был объектив, они хоть дохлую кошку туда сунут, хоть цианистого калия нальют – лишь бы получился хороший объектив! А еще он очень капризный! Вот за что я его люблю!

– Капризный? – повторил Саша.

– Да! С электронными мозгами современных цифровиков он не стыкуется. Ну то есть вообще никак! Девять фотографий из десяти он тупо бракует, зато десятую делает совершенно гениально! Ну просто зачерпывает жизнь как тазиком! Всякие автофокусы, размывания – это все не про него!

Дядя Марат постоял, задумчиво глядя на объектив. В нем медленно дозревала какая-то мысль:

– Я хочу в горы поехать, но нет смысла ехать в горы сегодня. Пока автобуса дождешься, пока доберешься – совсем не то освещение будет. Ведь так?