Дмитрий Емец - Бунт пупсиков

– Угу. Семь твоих идеальных детей у королей и королев, которые не успели посмотреть Лобное место! А у нас семь наследников правящих династий Европы, – согласилась мама и пошла за Сашей.

Саша и толстый мальчик Вова на корточках сидели у батареи и пытались вытащить из нее застрявший пенал девочки Мадины, которая рыдала тут же рядом.

– Это вы засунули? – строго спросила мама.

– Нет! – хором закричали Саша и мальчик Вова.

– Точно не вы?

– Нет! Она сама виновата! Она сказала: «Спорим, у вас не хватит сил!»

– Я папе расскажу! Он вас отругает! – пообещала Мадина.

– Ты сама нам помогала пенал заталкивать! Коленом толкала! – возмутился Саша.

– Я папе скажу! – упрямо повторила Мадина, решившая до конца держаться этой выигрышной линии.

Выручив пенал, мама повела Сашу к выходу из школы. Вова бежал впереди. Мама, тащившая Сашин портфель, обнаружила, что мальчик Вова не столько даже толстый, сколько широкий и крепкий. Казалось, он сумел бы протолкнуть пенал и в замочную скважину. Богатырь Вова довел их до школьных дверей и повернул на лестницу, раздвигая плечами третьеклашек, как ледокол льдины.

– Пойду перекушу, а то с утра ничего не ел! – сказал он, хотя было еще, в общем-то, утро.

– Один? Ты так хорошо школу знаешь?

– Немного знаю, – заявил Вова. Потом подумал и добавил: – У меня мама здесь в столовой работает!

Всю обратную дорогу до дома Саша сбивал палкой головки цветов и рассуждал:

– Знаешь, как человек растет? – Взмах палкой. – У человека есть щитоветка! Щитоветка посылает антитела. – Взмах палкой. – Антитела размножаются, и руки с ногами растут!

– Это тебе учительница сказала?

– Нет. Это я сам вспомнил, – похвастался Саша.

– Ясно. А тебе цветы не жалко? Они вообще-то живые! – сказала мама.

– Я же корень оставляю.

– А если бы тебе кто-то руку оторвал, а ноги оставил? Или сорвал бы тебя и выбросил?

– Ха-ха-ха! – неуверенно сказал Саша и взмахнул палкой уже над цветами. Потом быстро оглянулся на маму, проверяя, заметила ли она, что он сам принял решение пожалеть цветы. Мама смотрела в сторону и в решение Саши не вмешивалась.

Около часа дня из школы вернулись Катя, Алена и Вика.

На вопрос мамы, как ей школа и новые классы, Катя кратко ответила:

– Да никак! Нормально. Раздавали учебники, подписывали тетради, потом устроили урок добра и орали на нем на какого-то мальчика – в общем, ерунда, даже на дом ничего не задали.

– А дети как?

– Какие они дети – в шестом классе? Есть совсем ку-ку, есть нормальные. Как везде, – сказала Катя, пожимая плечами.

Алене в новой школе понравилось. Она сообщила, что в нее влюбились два мальчика, ну она так думает, что влюбились, потому что они постоянно за ней гонялись, а она колотила их мокрой тряпкой, которой вытирают доску.

– А у тебя как? – спросила мама у Вики.

У Вики, разумеется, все оказалось ужасно. Все в классе ужасно бегали и ужасно шумели, а сама она тихо читала на телефоне.

После обеда Катя ушла на чердак к своим голубям. За лето голубей из четырех стало три, потому что, запуская с балкона одного из них, дети забыли развязать ему летные перья. Голубь ударился о землю. Когда к нему подбежали, он был совершенно целым, только на клюве дрожал красный шарик. Шарик был очень ярким, густым, идеально круглым и не менял форму, и это было особенно страшно. Катя взяла голубя на руки, и через минуту он умер у нее на руках, уронив голову.

Папа похоронил его там, где они хоронили все умирающее зверье, – в стороне от почтовых ящиков, у забора. Катя потом проплакала два дня, и Алена тоже какое-то время. Но Катя плакала всегда долго и тихо, забившись к себе на шкаф и накрывшись с головой одеялом. Это был такой долгий накрапывающий осенний дождь. Алена же рыдала как летний дождь-ливень: с раскатами грома и с большим количеством слез. Когда она плакала, то была способна промочить даже шерстяное одеяло.

Выплакавшись, Алена стала бродить вокруг Кати и повторять: «Вот я же говорила! Я же говорила!» Причем что именно она говорила и по какому поводу, никто не помнил, потому что вообще-то высказывалась Алена немало. Катя рассердилась и сказала, что выльет у ее дракона воду, причем на голову самой Алене, если она не замолчит. Алена обиделась и ушла.

Остальные три голубя, которым маховые перья давно распутали, летали уже совершенно свободно и чердак считали своим домом. Временами к ним присоединялся какой-нибудь соседский голубь, и сосед иногда за ним приходил, а иногда не приходил. В общем, на чердаке быстро образовалась голубиная тусовка. В гнезде-рамке появились три маленьких яйца, из которых вывелись два птенца. Птенцы мало походили на птиц и больше напоминали небритые розоватые картофелины.