Дмитрий Емец - Таинственный Ктототам

Больше всего сложностей доставляло приготовление глины. Папа и мама выкапывали ее в заброшенных карьерах по всему Крыму, привозили и замачивали во множестве ведер, тазов и бочек. Лишняя вода сливалась с помощью трубок или просто через край и процеживалась через сита и тряпки. Важно было не пропустить ни один мелкий камешек. Глазом его не разглядишь, но в печке изделие даст трещину. Тазов с глиной было так много, что они занимали всю ванную и даже часть крохотного двора.

Первыми прелести глины открыли Рита, Костя и Саша. Однажды они подошли к большому тазу, присели на корточки и, созерцая три нечетких отражения в дрожащей взвеси, стали подговаривать друг друга сунуть туда палец. Существовала вероятность, что палец растворится, поэтому вначале они стали засовывать туда куриные косточки. Костя усомнился было, что это хорошая идея, но Саша назидательно сказал: «Костя, ты не понимаешь! Пальцы сделаны из скелета!» – и, убежденный железной логикой брата, Костя стал помогать ему обгрызать холодную курицу. Убедившись, что косточки в тазу не растворились, братья засунули в таз Риту как наименее ценную. Когда же и Рита уцелела, они и сами стали окунать туда руки по локти.

Когда, проверяя, куда делись младшие дети, к ванной приблизилась мама, навстречу ей с поросячьим визгом выбежала совершенно коричневая Рита. За Ритой, оставляя босыми ногами рыжие следы, несся Костя. Последним, небрежно роняя с себя пласты глины, шествовал Саша, узнаваемый только по блестевшим глазам и торчащим волосам. Это не мешало ему встревать со сложными химическими комментариями, суть которых сводилась к тому, что производство нужно усовершенствовать и он, кстати говоря, уже придумал как.

Мама поймала Риту под локти.

– Мам! Там такое… такое… такое! – радостно завопила Рита, руками, глазами и высокими подпрыгиваниями выражая всю степень своего восторга.

– Это глина! – сказала мама.

– Да! Глина! – взвизгнул Костя в еще большем восторге, чем Рита. – А глина – это знаешь что такое? Это гря-а-а-а-азь!

Перед тем как уйти в школу, Катя еще успела натянуть на Риту колготки, правда до этого на нее пошумела и один раз ущипнула, когда Рита стала совать ногу ей в нос. Папа давно заметил, что, когда один ребенок что-то делает для другого ребенка, он почему-то всегда на него кричит, чтобы тот не слишком зазнавался, что для него что-то делают.

Потом мама стала собирать Риту в садик, а Костя остался дома, потому что ему надо было к врачу. От удовольствия, что никуда не идет, Костя прыгал на лавке и высовывал язык, а Рита вертелась и пыталась вывалиться из велосипедного кресла. Ей тоже хотелось к врачу.

– Рита, что ты орешь как резаная? – поинтересовался Костя.

– Я не резаная! Он сказал, что я резаная! – завопила Рита, дергая маму за рукав.

– Рита, не скандаль! – сказала мама и увезла Риту в садик, а папа опять сел печатать.

Когда мама вернулась из садика, то на участке увидела Костю, удравшего из дома тайком от папы. Костя был в огромных резиновых шлепанцах на босу ногу, в трусах и майке, но зато в зимней шапке с ушами, надевать которую уже вошло у него в привычку. Костя все делал с опозданием на один сезон. Зимой пытался носить резиновые сапоги, летом – теплую куртку, а осенью – шорты.

Сейчас Костя стоял перед входом во времянку, дверь в которую была распахнута настежь. На высоком пороге сидел вчерашний таинственный Ктототам и ел кильку в томате, поддевая ее какой-то щепочкой.

– Гутен, как говорится, морген, фрау! – приветствовал он маму. – Вы, конечно, уже видели кедр ливанский?

– Какой еще кедр? – озадаченно спросила мама.

Ктототам вскинул щепочку и нанизанной на нее килькой показал на крышу времянки:

– Обратите внимание на маленькое дерево, проросшее в шифере! И, умоляю вас, не надо утверждать, что это сосна! У сосен никогда не бывает накрененных вершин! Накрененная вершина – это визитная карточка кедра ливанского!

Пока мама ошеломленно созерцала кедр ливанский, очень походивший на обычный бурьян, Ктототам вскочил и, галантно подхватив мамин велосипед за руль, помог ей прислонить его к стене.