Дмитрий Емец: Таинственный Ктототам

– Конечно, перелез! А вы хотели, чтобы я через них перепрыгнул? Кстати, вы в курсе, что ваши ворота сверху грязные? Это не вы вымазали их солидолом?

– Нет! – сказал папа.

– Точно не вы? А кто тогда? – усомнился голос.

– Откуда я знаю! – рассердился папа, пораженный тем, что уже вынужден оправдываться. – Может быть, вы хотя бы откроете?

– Не могу! – сказали со вздохом. – Я уже снял брюки. Заходите завтра после десяти утра!.. А лучше даже после одиннадцати! Спокойной ночи!

Качая головой, папа Гаврилов вернулся домой. Саша сидел на корточках за дверью и мастерил из катушки какое-то оружие.

– Это будет котопульта ! – бормотал он. – Я знаю, почему они так называются! Древние люди пуляли котов в крепость, коты орали, жители не могли выспаться и сдавались!

Костя ухитрился надеть сачок для бабочек на голову Рите, что, судя по доносящимся из-под сачка звукам, ей совсем не нравилось.

– Ну что? – закричали все, радуясь, что папа вернулся живой.

– Он уже снял брюки, – авторитетно объяснил папа. – Приемные часы у него завтра после одиннадцати.

– А кто он хотя бы такой? Он представился? – спросила мама.

– Таинственный Ктототам, – ответил папа.

Ночью на Гавриловых так никто и не напал, так что Петя напрасно ночевал с битой, а Саша с подводным ружьем, от которого не было ни одной стрелы. На рассвете папа Гаврилов прокрался вниз. Он спускался по темной скрипучей лестнице, опасаясь разбудить Риту, которая запросто могла на нем повиснуть и отравить утренние часы спокойной работы. Где-то наверху, под детскими кроватями, стихийно включаясь, хрипела забытая игрушка. Папа не мог найти и обезвредить ее уже вторую неделю. Обычно игрушка хрипела секунд десять, а потом надолго замолкала, прячась среди множества немых игрушек. Потом опять включалась и хрипела. Это было жутко и напоминало писателя Ремарка, у которого на поле боя между мертвыми всю ночь стонал забытый раненый. Папа поставил чайник и мимоходом выглянул во двор, проверяя, на месте ли их велосипед. Велосипед был на месте. Свет во времянке, в которой проживала загадочная безбрючная личность, не горел.

Папа включил ноутбук и работал до тех пор, пока на втором этаже не начали срабатывать будильники. Он знал, что сейчас начнется. Все будут слышать только чужие будильники и вопить «Выключи немедленно!», а своих никто не услышит.

Активных пользователей будильников среди Гавриловых было всего шесть (за вычетом мамы, Риты и Кости), но каждый из этих шести ставил в телефоне обычно по четыре-пять будильников. Трезвон начинался в семь утра и заканчивался часов в девять, так как кто-нибудь обязательно забывал свой телефон дома, а чтобы отключить будильник, его надо было еще найти.

Минут через десять по лестнице забухали пятки. Первыми спустились Костя и Рита, хотя они-то как дошкольники могли бы еще поспать. Спящего Сашу папе пришлось сносить на руках и ставить на пороге туалета – единственное во всем доме место, где Саша с утра не обрушивался на пол. Саша постоял на пороге, пошатался и сделал шаг вперед. Это означало, что день для него начался.

Пока папа ходил за Сашей, Алена с Катей уже оказались за столом. Насыпая в молоко шоколадные шарики, они обсуждали, что подарить маме на день рождения, который будет уже скоро.

– Тапки? – прикидывала Алена.

– Издеваешься? Тапок у нее и так на десять ног! – морщилась Катя.

– Тогда, может, пилу-болгарку? – предлагала Алена.

– Болгарку ей папа подарил на Восьмое марта. Сейчас она хочет миксер для бетона, чтобы глину мешать!

Недавно мама исполнила свою заветную мечту: купила гончарный круг с мотором. Круг был встроен в небольшую скамейку. С одной стороны, уперев локти в колени, садилась мама, а с другой кто-нибудь из детей. Мама нажимала ногой на педаль. Мотор начинал урчать, а круг вращаться. Дети смотрели, как из-под расставленных ладоней мамы, рождаясь у них на глазах, медленно выплывают горшок или чашка. Просто сказка!