Дмитрий Емец - Таинственный Ктототам

– Просто вы обгорели. А так ночь была теплая, – сказал дядя Леша и пошел седлать лошадей.

Костер уже не разводили, есть тоже было нечего. Правда, и завтракать никому не хотелось. Уж очень было рано. Все сидели и, кутаясь в одеяла, смотрели, как из-за горизонта выкатывается алый краешек солнца. Солнце было свежее, румяное, не обжигающее глаз. Смотри сколько угодно.

– Красиво, – вздохнула Алена. – Прямо потрогать хочется!

Скоро все уже сидели на лошадях и медленно ехали в сторону, противоположную восходящему солнцу. Казалось, они удирают, а солнце догоняет. С каждой минутой светило поднималось все выше, становилось ярче, сердитее. Смотреть на него было уже нельзя.

Часа через три Гавриловы увидели, что две линии электропередачи сходятся вместе. А там, где они сходятся, на высоком кирпичном столбе серебрится одинокий профиль Горького.

– Ага! Знаю это место! – радостно воскликнул дядя Леша. – Тут колхоз когда-то богатый был. Вино делали. Почему-то если вино, то обязательно Горький с какого-нибудь боку примажется. А если еще называется что-то типа Мирный или Добрый, то там, значит, военная часть стояла. Ни один вражеский разведчик не догадается!

Пока дядя Леша договаривался с каким-то дедком, чтобы тот шлангом наполнил стоящую у забора ванну, и по очереди подводил к ней лошадей, Петя углядел в конце улицы магазин. Вслед за Петей в магазин кинулись и все остальные. Даже папе пришлось бежать, потому что он испугался, что дети будут хватать всё как дикие.

Так оно и оказалось. Кроме шоколадок, сока и печенья, дети стали сгребать с полок товары, на которые в другое время и не посмотрели бы. Рита зачем-то схватила и прижала к груди резиновые сапоги немыслимого лилово-зеленого цвета, а Костя вцепился в садовый секатор и щелкал им в опасной близости от носа Саши. Папе стоило больших трудов все это у них отнять и вернуть на место.

Одна Катя делала покупки более-менее дальновидно, но при этом заявляла, что никому ничего не даст и надо иметь свою голову на плечах. Но это она всегда так говорила, а потом, конечно, все равно делилась.

Кроме многочисленных Гавриловых, в магазине были еще покупатели, так что к прилавку выросла очередь. Петя, сгребавший с верхних полок конфеты, замешкался, случайно оказался в хвосте очереди и попытался пробиться вперед к своим родственникам. Какие-то дедульки стали его останавливать. Пете было неловко сознаться, что он с папой, и он сказал:

– Я занимал вон за тем молодым человеком!

Наконец папа расплатился и, пропустив вперед детей, чтобы убедиться, что никто из малышей в последний момент не схватит какие-нибудь очередные резиновые сапоги, вышел на улицу. Перед магазином была небольшая площадь, а на площади – автобусная остановка. На автобусной остановке он увидел маму. Она стояла и, задрав голову, смотрела расписание.

– Отсюда два автобуса в сутки! Первый ушел час назад. Обратный будет в шесть вечера. Но не это главное. Главное – вот! – Мама торжественно взяла папу за рукав и затащила его за остановку.

Папа увидел зеленый велосипед с детским креслом и изжеванной передней покрышкой, из-под которой торчали какие-то тряпки и трава. Видимо, кто-то пытался выйти из положения и хоть чем-то заменить камеру.

– Наш велосипед! – воскликнул папа.

– Да. Он тут в кустах валялся! Повезло, что я обошла остановку! – обрадовалась мама.

– Значит, Федор бросил его и уехал на автобусе. Через несколько часов он будет в Черноморском, – сказал папа.

– Не будет. Автобус не до Черноморского. Он до Оленевки, – поправила мама.

Папа некоторое время поразмыслил и повторно отправился в магазин, чтобы выяснить у продавщицы, нет ли тут человека с машиной, которой согласился бы подкинуть их до Черноморского.

Продавщица подошла к делу практически.

– Это все ваши дети? Ну которые тут вот бегали? – спросила она, показывая на потолок.

Папа сознался, что да.

– Тогда вы ни в какую легковую машину не поместитесь. А других тут нет. Лучше бегите к Донузлаву. Это два километра отсюда. Может, какой катер в Черноморское пойдет и вас захватит.

– А катера тут часто ходят? – спросил папа.

Продавщица сделала руками извилистое движение, сообщив в форме индийского танца, что катера-то, конечно, ходят, но вот место назначения и интервалы – величины переменные.