Дмитрий Емец - Таинственный Ктототам

Папа мысленно застонал. Он очень надеялся, что страшный шкаф, которым им грозили уже год, никогда до них не доберется. Однако мама, напротив, грезила этим шкафом, так что от него было, похоже, не отвертеться.

– Где вы? – спросил папа, с опозданием осознавая, что Валентин – это дядя Бубубу. Ну не издевательство ли! Взять нормальное человеческое имя «дядя Бубубу» и переделать его в «Валентина»!

– Мы где-то на въезде. Тут все улочки кривые и слева море, – объяснила комбинирующая тетя.

– Вы в старом городе. Держитесь вдоль моря и петляйте себе потихоньку, пока не доберетесь до центра. А там вы уже знаете дорогу!

– Ты очень умный, Николай! Сам петляй себе потихоньку!.. – рассердилась тетя Света. – Ваш старый город строился для одновременного встречного проезда двух ослов с мешками, а мы на фуре!

– На фуре? – ошеломленно переспросил папа.

– Разумеется. А ты думал, мы привезли шкаф в кармане?

Папа с мамой вскочили в автобус и понеслись. Городская площадь была перекрыта. На ней тренировались жонглеры и великаны на ходулях. Эти великаны были визитной карточкой города. Половина школьников были записаны в великаны, а другая половина – в живые статуи, которые тоже были визитной карточкой, но уже другой. Мама и Петю хотела записать в великаны, но он отболтался.

Вертя головой, папа пробирался по запутанным улочкам. Хотя он и прожил здесь целый год, в этой части он ориентировался плохо. У старого города была своя геометрия. Много столетий назад его строили, чтобы атакующие отряды конницы, прорвавшиеся за ворота, безнадежно заблудились в лабиринте кривых улочек и панически скакали бы туда-сюда в поисках выхода, а местные жители грозили бы им с высоких крыш, швырялись черепицей и кричали: «Зачем твоя так далеко приходил? Дома бы сидел!»

Другой особенностью старого города было то, что здесь почти на каждой стене висела мемориальная доска, сообщавшая, что в этом доме гостила выдающаяся украинская поэтесса Леся Украинка. Через сто метров доска повторялась. Дети хихикали, что Леся Украинка гостила в каждом доме по три дня, дожидалась, пока повесят мемориальную доску, мысленно показывала язык Адаму Мицкевичу и Анне Ахматовой, которые тоже почти повсюду успели погостить, а потом переходила жить в следующий по дороге дом.

Микроавтобусу пробираться здесь было непросто. Понятия перекрестков в старом городе не существовало. Почти из всякой точки существовал левый поворот, не очень левый поворот и совсем левый поворот. Примерно же такое количество имелось и правых поворотов. Когда ты пытался узнать дорогу, тебе говорили примерно так:

– А! Да это тут рядом! Вам совсем правый поворот, потом не совсем левый поворот и потом второе прямо!

– Там что, два «прямо» будет?

– Будет три! Но третье тупиком закончится, вам оно ни к чему!

Пока папа пытался вырулить, мама непрерывно говорила по телефону с тетей Светой, выясняя, где они находятся.

– Просто смотрите по сторонам! – поучала ее тетя Света. – Вы меня издалека узнаете! Я буду вся в красном, и у меня будет желтый зонт!

Папа стал послушно искать женщину в красном и с желтым зонтом. Ездил. Искал. Иногда находил что-то красное, иногда что-то желтое, но всякий раз это оказывалась ложная тревога.

– Тормози! Вон она! – вдруг закричала мама.

– Где?

– Да вон там, у забора! Машет нам!

Папа высунулся из окна, всматриваясь в крошечную фигурку.

– Но эта женщина в зеленом! – заметил он. – И зонта никакого нет!

– Тормози!

Папа остановился. Женщина в зеленом подбежала к ним и действительно оказалась комбинирующей тетей.

– А где все красное? – спросил папа.

– Какое «все красное»? С чего ты это взял? А, кофта! Сняла, жарко стало, – объяснила тетя Света, обнимаясь с мамой.

– А желтый зонт? – допытывался папа.

Тетя Света отмахнулась:

– Я вам его подарю! Прекрасный зонт! Три года ношу и до сих пор не смогла потерять!.. Единственный неудобный момент: любой слабый ветерок – и тебя отрывает от земли.

– Рите такой зонт точно понравится! В садик летать! – воодушевилась мама. – А Саша будет выпрыгивать с ним со второго этажа как с парашютом!

Комбинирующая тетя отодвинулась и озабоченно потрогала ей лоб.

– Ау, Аня! Ты мать! Ты должна этого бояться! – произнесла она с укором. – Нет уж, Гавриловы, теперь я вам его точно не подарю!.. Пусть меня лучше ветром унесет с ним в море и после долгих скитаний прибьет к берегу где-нибудь в Турции!