Мария Некрасова - Лагерь ужасов

С этой мыслью я решительно ступил на особо громкую ветку. Она хрустнула так, что зубы заболели, а земля на секунду ушла из-под ног. За одной веткой хрустнула другая, третья… Я уже осознал, что скатываюсь в яму, а ветки еще хрустели за спиной пулеметной очередью. Из-за толстого слоя одежды я почти не чувствовал их, только слышал хруст и уже гадал, сумею ли выбраться из той ямы.

Звуки стихли разом, даже птицы замолкли. Я лежал на земле и смотрел, какое светлое, оказывается, небо в ночном лесу. Над отвесными черными стенами оврага плыла светло-серая полоса неба. Слава богу, я уж испугался, что угодил в волчью яму. Хотя откуда им тут взяться-то! А овраг – не беда. Из оврага как-нибудь выберусь.

Я сел и стал нашаривать вокруг упавший фонарик. Выключился, конечно, выключился, по закону подлости, иначе никак. Под руки попадались ветки, камни, даже обломки каких-то железок и осколки (а я-то вообразил, что мы далеко от цивилизации!). Я загребал руками, как экскаватор, и все попадалось не то. Плюнул, стянул перчатку и тут же схватил в кулак здоровенный кусок стекла!

Боль врезалась почему-то в обе ладони, я отбросил стекляшку и заткнул царапину скомканной салфеткой. Вот и сходили в поход! Несколько секунд я просто сидел, вглядываясь в черное дно оврага: вдруг блеснет где-нибудь мой фонарик? Корпус металлический, что ж ему не блеснуть? Царапина болела, я зачем-то сильнее сжимал кулак, хотя от этого становилось только хуже. А наверху шелохнулись сухие листья.

Я поднял голову. На краю оврага на фоне светлого неба чернели стволы. Мне показалось, я видел какое-то движение там, между ними, но сколько ни вглядывался, деревья оставались неподвижными. Нервный я стал последнее время! Ох, какой нервный! Фонарь вот найти не могу, хотя не мог он здесь далеко укатиться. Осторожно, рукой в перчатке я ощупывал дно оврага. Ветки, камни, корни. Поползал на карачках туда-сюда, не мог он, правда, далеко закатиться. Вот остаться наверху или зацепиться за что-нибудь на стене оврага – запросто. И почти наверняка так и произошло. Вот радость-то! Теперь мне выбираться вслепую.

На ощупь я нашел какой-то выступ в стене оврага, поставил ногу. Схватился за длиннющий корешок, торчащий из земли, подтянулся… и рухнул навзничь! В лицо мне посыпались комья земли, да много так! Я увертывался, даже отряхиваться успевал, а земля сыпалась и сыпалась, как будто надо мной ковш экскаватора. Как будто, вырвав этот корень, я обвалил всю стену оврага. Корень я еще держал в руке. Комья земли летели в лицо, как мокрые пощечины, я еле увертывался, а под ногами уже была приличная насыпь. Что ж, легче будет вылезать. Где-то наверху опять хрустнула ветка. Но это все обвал, и внимания обращать не стоит. Я все-таки инстинктивно глянул в ту сторону и опять заметил движение среди стволов. Ветер. Обвал. Ерунда, надо выбираться. Фонарик я теперь точно не найду.

Землей меня засыпало по колено, пришлось побарахтаться, чтобы встать на насыпь. Стена оврага после обвала стала еще более отвесной, как будто ее заровняли великанской лопатой. Я пощупал землю здоровой рукой, поймал на макушку несколько запоздалых комьев, нет, здесь не вылезти. Надо пройти дальше по дну оврага, может, найдется более пологая стена. Кое-как продираясь сквозь насыпь, я побрел вперед. Из стен торчали коряги, впереди поблескивали серые стволы с ободранной корой. Бурелом. По нему-то и выберусь. Первые минуты я не видел почти ничего, кроме этих стволов, но скоро из-за туч показалась луна, и овраг показался мне во всей красе.

И кто из нас решил, я или Кит, что здесь не ходят люди?! В метре от меня на земле валялась белая тряпка, чем-то перепачканная. Я зачем-то шевельнул ее носком сапога, и пятна, подсвеченные луной, показали свой цвет. Ржаво-красный цвет крови. Я еще соображал, что бы это значило, а глаз уже отметил, что тряпка когда-то была чьей-то майкой, просто ее разодрали на бинты. Рядом валялся пустой аптечный пузырек темного стекла. Ничего страшного. Просто кто-то здорово поранился здесь в овраге, вот и все. Вон сколько острых сучков! Потом ему полегчало, он снял бинт и ушел, а тряпки остались. Здесь же никого нет!

Хрустнула ветка. На этот раз впереди, в самом буреломе, я аж подпрыгнул, так близко был звук. Луна освещала поваленные стволы, сухие ветки, ковер пожухлых и недогнивших листьев с пробивающимися запоздалыми травинками. Особняком стоял засохший куст борщевика. И могу поклясться, что секунду назад он был еще целым! Зонтики его еще покачивались на обломанных ножках, как маятники, здесь точно кто-то был и выскочил передо мной!