Валентин Башмаков - За Синь-хребтом, в медвежьем царстве, или Приключения Петьки Луковкина в Уссурийской тайге

— Сережа, а это что?

— Сережа, а это едят?

— Сережа, а что мы станем делать после обеда?

Быть строгим вожатый почему-то не умел. Каждый день он куда-нибудь водил своих пионеров. Однажды, например, пошел с ними вдоль большой речки и поручил собирать камни. Девчонки и мальчишки тащили всякую всячину, а он отбирал, что ему нужно, и складывал в кепку. Когда вернулись и лагерь, Сережа собрал всех на лужайке.

— Видите, зюзики-карапузики, гальку? — спросил он. — Из таких вот оранжевых делают охру, а охрой красят заборы, полы, крыши… Вот это кусочек каменного угля. Речка, должно быть, размыла пласт и принесла образец, чтобы мы послали его геологам.

— А зачем геологам? — уставились на вожатого мальчишки и девчонки. — Чтобы открыть шахту?

— Ну да. Знаете, как бывает? Бродят в тайге люди, найдут интересный камешек и посылают ученым. Ученые-геологи покопаются в земле, посмотрят, а после, глядишь, на том месте вырос целый город — с заводами, школами, клубами.

— Ага! Вот здорово! Давайте и мы пошлем этот уголь.

— Оно можно бы, — согласился Сережа. — Только надо сначала посмотреть, какой пласт. Что, если в нем угля с гулькин нос? Не мешает разведать и другие ископаемые. Вот это, например, знаете что? — На ладони вожатого рядом с угольком появился серый камешек. Ребята склонились над ним.

— Голыш.

— Голыш? — улыбнулся Сережа. — Глядите.

Он чиркнул камнем по гвоздям каблука, и от них брызнули искры.

— Кремень! Кремень! — в один голос закричали ребята.

— Вот это другое дело, — сказал вожатый. — Из него люди в древности делали топоры. И огонь добывали.

— Да чего там в древности! — заволновалась курносая девчонка. — Наш дедушка и сейчас так добывает. У него одна штука есть — кресало называется. Ага! Вот такой камушек, стальная пластинка, а потом в большом патроне еще фитиль с обожженным концом. Фитиль загорается, и от него можно прикурить.

— Твой дедушка — древний человек, — засмеялись мальчишки. — В музей сдать надо.

— Ишь какие! В музей! — обиделась девчонка. — Он так прикуривал на войне, когда в партизанах был и спичек не выдавали. А сейчас кресало ему — память. Вот!

— Правильно, — подтвердил Сережа. — В войну с такими штуками в тайге ходили тоже. По-украински они называются кресало, а по-русски — огниво. Еще в ходу были зажигалки — с маленьким кремешком да стальным колесиком… А кто знает, зачем добывают кремни в наши дни?

Ребята зашумели:

— Ножи точить!

— Дома строить!

— В бетон мешать!

Кто-то сказал даже, что кормить уток: они, мол, гальку жрут. Но Сережа только смеялся да подзадоривал.

— Но спорю, в бетон кремень мешают. Бруски для точки инструментов из него делают. Шлифовальный порошок тоже. Ну, а нам с вами он разве не служит? Разве можем мы приготовить без него обед или завтрак?

— Обед? Завтрак? — разинули рты ребятишки. — Как же это? Может, из кремней кашу варят? Или блины пекут?

— Из самих кремней, конечно, не пекут и не варят. Но испечь без них блины или хлеб нельзя… А почему? Кто знает?

Ребята, переглянувшись, смущенно примолкли. Но один вихрастый мальчишка, видно, что-то сообразил и затанцевал на одной ножке.

— А я знаю! Знаю! Для блинов да хлеба требуется мука. А ее получают с мельницы. Правда, Сережа? Там есть здоровенные жернова. Они положены друг на друга, крутятся и все время жуют зерно. Жернова из кремней, да?

Купанье в речке Сережа проводил тоже не так, как Вера. Место он выбрал не на мели, а в заливчике за кустами. Глубина и там была небольшая, но в одном углу все-таки доставало до шейки. Нравилось Петьке и то, что вожатый не сидел на берегу и не кудахтал, как наседка, а купался вместе со всеми. Сбросив рубаху и брюки, он первым бросался в воду и кричал:

— А ну, налетай, зюзики-карапузики! Только не все вдруг по очереди. Будем учиться плавать.

Вообще Петька заметил: за что бы ни взялся Сережа, все у него получалось с шутками да прибаутками.

Самое последнее дело и то оборачивалось игрой.

Взять хотя бы войну с клещами. Вера боялась их больше, чем тигров. Стоило какому-нибудь парнишке или девчонке забежать в кусты, как она уже кричала:

— Пионеры старшего звена, становись в две шеренги!

Ребята неохотно выстраивались.

— Снимите рубашки и пусть стоящие во второй шеренге проверят, нет ли клещей на товарищах.

Мальчишки сопели и делали вид, что проверяют.

— А теперь повернитесь все кругом и повторите осмотр взаимно, — приказывала вожатая.

От такого серьезного занятия брала даже зевота. А вот Сережа проделывал то же самое по-своему.