Валентин Башмаков - За Синь-хребтом, в медвежьем царстве, или Приключения Петьки Луковкина в Уссурийской тайге

— Зачем? Разбираешься, — вежливо улыбнулся Лян. — Когда лежит чашке, хорошо разбираешься.

Он измерил расстояние между следами и терпеливо объяснил, чем отличаются отпечатки оленьих копыт от кабаньих. Но парень упирался и продолжал твердить свое.

— Ладно, — сказал тогда Лян. — Давай позовем свидетелей.

— Каких это свидетелей?

— А таких. Которые живут тайге.

— Четвероногих, что ли?

— Четвероногих, двуногих — все равно.

Никакой таежный обитатель рассказать о том, кто был на берегу, конечно, не мог. Спорщик это понимал и потому согласился — надеялся, наверно, что так удобнее будет выпутаться из неловкого положения.

— Ну давай, давай! Посмотрим.

По знаку Ляна парни пошли за ним. Когда оказались метрах в ста от речки, маленький удэге рассадил спутников под деревьями, предупредил, чтобы никто не шевелился, а сам сломил прутик, очистил его от листьев и, выйдя вперед, прижался к стволу старой пихты. С минуту кругом стояла тишина. Только вдали негромко стучал дятел да слышалось какое-то цоканье. Выждав, Лян поднял руку и с силой махнул прутиком. Раздался звук, похожий не то на шорох, не то на хорканье. Секунд через пять он повторился, потом раздался в третий и в четвертый раз. Лян взмахивал палочкой и тут же, замирая, прислушивался.

Петька начал уставать и хотел уже встать, как вдруг с одной из лип что-то посыпалось. У вершины дерева вырисовался пушистый хвост, острые, с кисточками, ушки, блеснули бусинки глаз. Белка!

Зверушка, прячась за стволом, ловко перепрыгивала с ветки на ветку и, вертя головой, старалась рассмотреть, кто сидит и хоркает на земле. Точно такая же белка показалась на соседнем кедре.

«И надо же! — подумал Петька. — Сейчас подерутся!»

Увидев друг друга, белки заволновались, зацокали. Первая перепрыгнула уже на соседнее дерево. Но Лян взмахнул прутиком, и задиры, как по команде, разбежались. Хорканье палочки занимало их больше, чем возможность подраться.

С сучка на сучок, с ветки на ветку зверушки спускались все ниже и ниже. Но вот и конец кроны. Ниже — только голый ствол дерева. Озадаченные белки, не понимая, кто же их звал, затанцевали на месте. А Лян обернулся к старшекласснику, показал на зверьков и крикнул:

— Вот! Спроси их. Они видели, кто приходил речке. Если хочешь, спорь три дня.

А вечером на поляне то и дело слышалось:

— Гришк! А Гришк! Хрю-хрю? — И шутники приставляли ко лбу растопыренные пальцы — показывали, какие у свиньи рога…

Другие пионеры не спорили с Ляном. Завоевать уважение старших им было труднее. Но, несмотря на это, они его все-таки завоевали. Юрка, например, уже давно удивлял старшеклассников своей коллекцией насекомых. А после того как Маргарита Ивановна сказала при всех, что она обязательно отметит его благодарностью в своей книге за сбор и препарирование вредителей элеутерококка, парни вообще перестали смеяться над очкариком.

К Алешке старшеклассники относились уважительно потому, что он был звеньевым и лучше всех крутил на турнике «солнце».

А Петька, сам того не ожидая, удивил задавак знанием авиационной и автомобильной техники.

Первый раз свою осведомленность он показал, когда зашла речь о военных и гражданских самолетах. Старшеклассники никак не могли решить, какой самолет больше — ИЛ-62 или ТУ-104. Потом поспорили об американской машине В-52. Одни говорили, что это бомбардировщик, а другие — что истребитель. Петька припомнил рассказы соседа, бывшего летчика, и выложил данные как на ладошке — и про свои машины, и про американские.

А на другой день так же нечаянно Пашка Вобликов начал вспоминать со сверстниками, на каком горючем работают разные автомобили. Зимой парни ходили в автокружок. Но тут все перепутали. Петька не утерпел и тут же назвал машины, которым требуется солярка, перечислил работающие на чистом бензине, вспомнил даже о тех, которым требуется мазут.

— Врешь! — глянул с недоверием на него Пашка. — Откуда знаешь?

— Вот еще! — засмеялся Петька. — У меня ж отец шофер. Весной сдавал экзамен на первый, класс. Сядет вечером за стол и для репетиции рассказывает мне по порядку. А я мотаю на ус.

— На ус! — ухмыльнулся Пашка. — Где ж он у тебя, ус-то? На макушке, что ли?

Впрочем, он тут же оставил шутки и придвинулся К Петьке:

— А дорожные знаки помнишь?

— Помню.

— Намалюй: «Проезд закрыт».

Петька нарисовал.

— А «Обгон воспрещен»?

Пришлось нарисовать и этот.

— А «Впереди крутой поворот»? А «Внимание — дети!».