Хартмут Мехтель - Абрафаксы под черным флагом

Глядя на капитана, никто бы и не подумал, что перед ним — морской офицер высокого ранга, настолько его неказистая внешность не вязалась с этим званием. Испанец был, прямо скажем, не красавец: росточка так себе, среднего, стати никакой, ручки-ножки — тоненькие как спички. Туловище, наоборот, толстое-претолстое, как огромная пухлая подушка или тюфяк, набитый ватой. Наверное, для того чтобы как-то скрыть не в меру величественные пропорции, дон Арчимбальдо придумал себе такой наряд: широкий шелковый алый камзол, который все равно разъезжался у него на животе, гигантский кружевной воротник-фрезу, напоминавший колесо от телеги, бархатные красные панталоны до колен и башмаки с загнутыми носками, по моде почти трехсотлетней давности. Все вместе выглядело очень художественно, и если добавить к этому портрету заключительный штрих — мясистый нос крючком сине-буро-малинового цвета, то картину можно считать вполне законченной.

«Вот так всегда, — подумал дон Арчимбальдо. — Прадо прав».

— Ну почему? Почему? — возопил несчастный адмирал, театрально заламывая руки. — Почему именно меня король отправил искать это дурацкое золото страны Эльдорадо?

Прадо перелетел со стола, заваленного картами и всякими бумагами, на книжный шкаф, чтобы оттуда ловко спикировать прямо на королевский портрет в массивной золоченой раме, на котором он любил посиживать, наблюдая за театральными этюдами своего хозяина.

— Никуда он вас не отправлял, сами напросились, — уточнил попугай с серьезным видом. Он не любил преувеличений.

Поскольку Прадо, как всегда, был прав, адмирал не стал дальше углубляться в эту тему.

— Хоть какой завалящий кусочек золота найти, ну хоть бы крошечку! — тяжело вздохнул дон Арчимбальдо и выглянул в окно, словно надеялся, что там снаружи на него прольется золотой дождь.

Каюта капитана была самым красивым и светлым помещением на всем корабле: большие окна по кормовой стене, красивая мебель, старинные книги, картины по стенам, приборы, карты. Здесь все ласкало взор и приглашало к усердным занятиям в обстановке приятного уединения. Но де да Крузу было не до усердных занятий и не до морских прелестей, открывавшихся взору за окном. Ничто его не радовало: ни яркое солнце, ни безоблачное небо, ни гладкие воды синего моря. На душе было скверно. Молча стоял он, погруженный в горькие думы о своей несчастной судьбе.

Раздался стук в дверь. Она с тихим скрипом распахнулась, и на пороге возникли Хуан и Карлос. Забулдыги ввалились в каюту капитана, не дожидаясь приглашения войти, забыв и об уставе, и о субординации. Карлос с ходу выложил:

— Зайцы, капитан! Поймали!

Дон де ла Круз раздраженно махнул рукой. Какие, к черту, зайцы, когда он не знает, как ему умилостивить короля! Вот только хорошая мысль мелькнула, а тут эти олухи.

— За борт их. У меня нет сил разбираться со всякой ерундой, — отрезал капитан и вновь уставился в окно.

Хуан и Карлос несколько опешили. Все-таки это слишком, отправлять людей на съедение акулам только за то, что они проникли на корабль без разрешения. Да и вообще, они рассчитывали, что капитан их хотя бы похвалит, не говоря уже о награде за столь ревностное несение службы. А тут на тебе, полный от ворот поворот.

— Э-э-э, ваше превосходительство… — решился отвлечь де ла Круза от важных мыслей Хуан. — У них вот тут еще… золотая плошка, так можно мы ее себе возьмем?

Адмирал разозлился не на шутку. Подскочив как ужаленный, он набросился на морских охотников за зайцами и давай истошно вопить:

— Да берите вы что хотите! Чашки-плошки, блошки-мошки, кош… — Тут до него наконец дошло: эти болваны, кажется, сказали что-то про золото. — Золотая? Плошка? А ну-ка покажите! Отдай! — рявкнул он, вцепившись в золотую чашу, которую Хуан держал в руках. — Похоже, действительно золотая, — сказал дон Арчимбальдо, попробовав чашу на зуб. — Золото! Вот оно золото! Честь спасена! Мы спасены! Прадо! Урра! — завопил адмирал, пускаясь в пляс.

Попугай, не удостоив вниманием своего разгулявшегося патрона, перепорхнул обратно на стол с картами и принялся сосредоточенно что-то искать в куче бумаг.

Сделав несколько кругов по каюте, дон Арчимбальдо сеньор де ла Круз наконец успокоился. С чашей в руках он подошел к портрету короля, склонился перед ним в глубоком поклоне и с важным видом сказал:

— Ваше величество! Позвольте поднести к подножию католического трона сей скромный дар!

Пернатый секретарь тем временем выудил из кучи бумаг на столе какой-то листок. Судя по всему, привлекший его особое внимание.