Холли Вебб: Рождественские истории. Девочка с портрета

Они пришли рассказать, что видели волка, который рыскал вокруг их дома. Папа внимательно слушал. Обычно он не обращает внимания на слова мистера Райта – говорит, что тот вечно жалуется на жизнь и просит взаймы инвентарь, а потом возвращает его грязным. Но Райты наши единственные соседи на пути до ближайшей деревни, куда надо идти целый день. Отец говорит, что с ними надо дружить, даже если это означает, что придётся выслушивать жалобы Самсона Райта.

Мистер Райт говорит, что их собаки уже третью ночь ведут себя странно. Видимо, чуют какого-то зверя. Мистер Райт думал, что это медведь (в начале осени отец пару раз видел большого старого медведя, ошивавшегося у свинарника), но вчера утром нашёл следы на снегу. Это был волк. Только один, сказал мистер Райт, и я заметил, как папа нахмурился. Волки почти всегда охотятся стаями. Волк-одиночка страшнее стаи, он не остановится ни перед чем. Я подумал, что, может, в тот раз, когда я проснулся посреди ночи и слушал вой ветра, это выл вовсе не ветер?

Сегодня ночью мистер Райт и Джошуа не спали почти до рассвета – караулили волка. Джошуа в него выстрелил – и, кажется, ранил. Волк убежал. Джошуа страшно гордится собой, будто он настоящий герой, подстрелил волка, на самом же деле он просто ранил несчастного зверя и ещё больше его разозлил.

Папа полночи не спал – отливал пули.

Амелия отодвинула задвижку – вот за что зацепилось её одеяло! – и осторожно толкнула дверь. Девочка затаила дыхание, уверенная, что дверь сейчас заскрипит. Но та открылась бесшумно. В сумрачный коридор проник бледный луч света. Амелия скользнула за дверь и закрыла её за собой. С той стороны всё было тихо. Ни топота ног, ни цокота когтей. Том с Фредди ничего не услышали.

За дверью обнаружилась крутая узкая лестница, покрытая толстым слоем пыли. Амелия оглянулась на дверь и осторожно поставила ногу на первую ступеньку, чтобы проверить, скрипнет она или нет. Ступенька тихо вздохнула, словно от удовольствия, как показалось Амелии, хотя она знала, что ступеньки не вздыхают и старое дерево просто просело у неё под ногой. Она поднялась по коротенькой лестнице, ступая на цыпочках и стараясь не расчихаться от пыли. До неё доносился приглушённый голос: Том что-то говорил Фредди, но казалось, что голос звучит далеко-далеко. Почему-то Амелия была уверена, что Том не знает о потайной двери за буфетом. Это место принадлежало ей одной.

Лестница привела её в крошечную, залитую светом комнату. Амелия решила, что это чердак с двумя маленькими окошечками под самой крышей, которые она приметила ещё вчера. Здесь, наверху, было светлее, чем в доме. Бледный солнечный свет лился сквозь грязные стёкла.

Вся комната была заставлена коробками, но не скучными картонками, хранившимися в кладовке дома, набитыми старыми резиновыми сапогами и совсем детской одеждой Амелии, из которой она уже выросла. Здесь стояли деревянные упаковочные ящики, пузатые сундуки и старые кожаные чемоданы, облепленные выцветшими наклейками. И старинное кресло с порванной обивкой, и маленький столик на одной ножке, заваленный книгами. Амелия поплотнее закуталась в одеяло – здесь, под самой крышей, было ещё холоднее.

Сгорая от любопытства, она принялась рассматривать книги на столике. Оказалось, что это школьные учебники. Верхняя книга в потёртой коричневой обложке – наверное, учебник французского. По крайней мере, Амелии показалось, что это французский. На первой странице была картинка с сердитой маленькой девочкой, держащей на руках ещё более сердитую кошку.

Амелия присела на корточки перед большим, обтянутым кожей сундуком и попыталась открыть медные застежки. Поначалу они не поддавались, а потом так резко открылись, что Амелия даже отпрянула от испуга. Затаив дыхание, она подняла крышку. Интересно, подумалось ей, а когда этот сундук открывали в последний раз? Сколько лет он простоял здесь, всеми забытый? Она осторожно принюхалась, но одежда, лежавшая в сундуке, пахла какими-то сухими травами, а вовсе не плесенью. Вещи не отсырели и не прогоркли. Амелия принялась доставать их из сундука, разворачивать и рассматривать. Два пиджака, тяжёлое шерстяное пальто из клетчатой ткани, несколько вылинявших, заштопанных рубашек, меховая шапка, от которой Амелию пробрал озноб. Она ни капельки не сомневалась, что этот тёмный мягкий мех был натуральным: она понимала, что в стародавние времена люди ещё не придумали искусственный мех и им надо было как-то спасаться от холода. Однако Амелии примерять эту шапку не хотелось.