Крис Ридделл - Юная леди Гот - Призрак мышонка. Праздник Полной Луны

– Проходите, – сухо ответил Мальзельо. – Покои гувернантки – под куполом. Лорд Гот не любит, чтобы его беспокоили.

– Я знаю, – мягко отозвалась мисс Борджиа. – Поэтому я и здесь. Агентство специализируется на воспитании беспокойных детей.

– Беспокойных – это точно… – пробурчал Мальзельо. – И пусть вас не вводят в заблуждение ее громыхающие башмаки и хорошие манеры. Коварная она штучка, эта девчонка Гот!

Ада затрепетала.

Следующее, что она услышала, был бой дедушкиных часов на каминной полке. Они отсчитали девять часов.

Ада зевнула, потянулась и спрыгнула с кровати. В гардеробной ее ждало четверговое одеяние – венецианское платье из тафты, оттоманская накидка с помпончиками и красная феска, украшенная кисточкой. Накинув все это, она совсем уж собралась влезть в свои большие башмаки, – но вдруг остановилась.

Вместо этого она вернулась в свою огромную спальню, извлекла из-за пышной кровати спрятанные там черные тапочки и надела их.

Затем подошла к двери и выглянула наружу. Нигде не наблюдалось никаких следов Мальзельо или новой гувернантки. Ада выбралась из спальни и на цыпочках побежала по коридору, стараясь не шуметь.

Когда она добралась до малой галереи, Эмили и Уильям Брюквидж уже ждали ее за якобинским буфетом.

– Колбаски из оленины с луковичной горчицей? – спросил Уильям. – Или, может быть, лосось, панированный овсянкой в клубничной подливке?

Произнося это, он поднимал одну за другой серебряные крышки над блюдами, причем лицо его попеременно приобретало то коричневый, то желтый, то клубничный оттенок.

– Яйцо всмятку и солдатики! – отрезала Ада.

– Великолепно! – подытожила Эмили, когда они закончили. – Кстати, это ведь Руби готовит нам тосты. Каждое утро она выбирает форму нового полка.

Уильям, весь в цветочек (потому что он сидел перед занавеской), опустил свой тост и указал куда-то за окно.

– Гляньте! Вон комнатный егерь идет.

Ада и Эмили тоже повернулись к окну.

Мальзельо спешил куда-то по гравиевой дорожке.

– Что это, интересно, комнатный егерь делает в парке? – удивилась Эмили.

– Возможно, просто идет в свою комнату, – ответила Ада. – Когда Мальзельо не на работе, он живет в парке.

– Проследим за ним, – предложил Уильям.

Они быстро спустились по главной лестнице, повернули налево в восточное крыло, миновали египетскую гостиную, доколумбову гостиную и китайскую гостиную (где Чарльз Брюквидж корпел над своим изобретением), потом еще несколько гостиных, установить Национальную принадлежность которых не представлялось возможным, потому что мебель в них была закрыта чехлами, сколько Ада себя помнила, и наконец добрались до кухни.

В большой буфетной не покладая рук трудились буфетчицы: стирали пыль с банок солений, надписывали их и наполняли ящики свежим льдом, принесенным из нового ледника. Никто из них не оторвался от работы и даже не подал виду, что заметил, как Уильям, Эмили и Ада проскользнули мимо.

В людской несколько грустных горничных раскладывали по местам деревянные ложки, сортируя их по размеру. Они тоже оказались слишком заняты, чтобы обратить внимание на проходивших детей.

Дальше, в главной кухне, миссис У’Бью, сидя в просторном кресле-качалке за широченным кухонным столом, яростно царапала что-то в огромной измятой книге, страницы которой были испещрены многочисленными примечаниями из засохшего теста. Лицо миссис У’Бью покраснело от злости и казалось крошечным, как у гнома, под огромным колпаком, а с пояса фартука (размером с хорошую скатерть) свешивались скалки, отбивалки, мутовки, ситечки всевозможных форм и размеров, которые при каждом движении кресла-качалки стукались и позвякивали.

Сама миссис У’Бью рычала при этом, как разъяренный лев:

– Агнес, взболтай эти яйца! Мод, замеси это тесто! Да не это, а вон то, идиотка! Пэнси, поджарь коржи, пока не подрумянятся, и обкорнай края! Шевелитесь, лентяйки!

Пыхтящие кухарки, толкаясь локтями, хлопотали вокруг трех кухонных столов, заставленных мисками, противнями и безменами.

– Быстрее! – сказал Уильям. – Не дадим ему уйти!