Игорь Ефимов - Плюс, Минус и Тимоша

— Как грустно, — сказала вдруг девочка, не поворачивая головы. — Как это грустно, что нам с вами нельзя быть вместе. Мне так понравилось то, что вы называете музыкой.

— Но почему? — воскликнул Тимоша. — Кто сказал, что нельзя?

— Ее математическое величество, моя мама. Я рассказала ей о нашей встрече, и она… Она пришла в ужас.

— Моя тоже — чуть что, сразу в ужас приходит.

— Она сказала, что это совершенно недопустимо, что вам ни в коем случае нельзя у нас оставаться, и хотела послать целый отряд интегралов, но я упросила ее, чтобы она разрешила мне самой…самой отвезти вас, куда вы пожелаете.

— Но почему? Почему?

— Потому, что вы можете нарушить весь строгий порядок, царящий в нашей стране. И это правда — вы пробыли совсем недолго в пункте Б, а устроили там настоящее столпотворение.

Тимоша виновато потупился, и в голове его сама собой зазвучала очень грустная мелодия.

— Нет-нет, прошу вас! — воскликнула девочка и даже заткнула уши. — Этого мне тоже нельзя. Я обещала маме, что не буду слушать никакой музыки. Лучше попросите меня о чем-нибудь. Мне бы так хотелось сделать для вас что-нибудь приятное.

— Приятное? Вы и так уже спасли меня — разве мало?

— Какие пустяки. Доктора бы все равно не могли вам ничем повредить. Они страшны только тем, у кого в голове все подчинено числам. Скорее, я не вас спасла, а их. От позора.

— Тогда скажите им, чтобы они не наказывали Желтенького за дружбу со мной.

— Обязательно. А можно я награжу вас орденом?

— За что?

— Не знаю. Все просят у меня орденов — я думала, это каждому приятно. Смотрите, какие есть красивые (она открыла специальный ящичек под штурвалом): первой степени, второй, третьей. А вот еще очень важный логарифм.

— Мне больше нравится вон тот, — сказал Тимоша.

— Орден Равенства? Награждаю вас им за… за смелость, за сообразительность и за прекрасный концерт. И еще за то, что вы такой хороший и необыкновенный.

— Спасибо, — смутился Тимоша. — Я бы тоже хотел вам что-нибудь подарить, но с собой у меня ничего нет. Вот дома…

— Ага, смотрите! — воскликнула девочка. — Так я и знала.

Впереди показался берег озера, но Тимоша не узнал его — там не было ни улиц, ни домов, — только трава, камыши и кусты.

— Видите, видите, — говорила девочка. — Вон там, правее, пространственно-временная трещина. Через нее-то вы и попали к нам.

— Но отчего она могла образоваться?

— Вы слишком напряженно думали над задачей в тот момент, когда она вдруг почему-то испортилась.

— Я уронил на нее кляксу.

— Все ясно! Задача превратилась в неопределенность, а напряжение мысли было слишком велико — вот вам и трещина. Я подлечу поближе, остановлюсь прямо над ней — тогда прыгайте.

— А вы?

Девочка только вздохнула и покачала головой, будто упрекая его за непонятливость.

— Но почему? Неужели вы не можете даже зайти ко мне в гости? Хоть ненадолго? Я бы сыграл вам по-настоящему на пианино, познакомил с бабушкой, мы бы могли на футбол…

Тимоша так разволновался, что, уговаривая, схватил девочку за руку, лежавшую на штурвале, — вертолет сильно качнуло.

— Осторожней, — попросила девочка. — Мы уже почти у цели. Вот сейчас… еще немного… Так — хорошо. Теперь прыгайте, пока нас не отнесло.

Тимоша выглянул в окно.

Кругом был пустынный берег, колеса вертолета почти касались высокой, давно не кошенной травы, в которой можно было различить узкую тропинку — видимо, протоптанную АБ. Тимоша обернулся к девочке, хотел сказать, что они залетели куда-то не туда, что он не видит здесь ни пространственно-временной трещины, ни своего дома, и что он вообще не хочет с ней расставаться, но ничего сказать не успел, потому что девочка вдруг нагнулась к нему и поцеловала.

Все слова застряли у Тимоши в горле.

Сколько раз он видел по телевизору и в кино, что люди целуются, и всегда ему было только смешно, в тут…

Тут он совершенно растерялся, и ему захотелось то ли убежать, то ли запеть, то ли самому поцеловать девочку, и тогда в полном смятении, почти ничего не соображая, он открыл дверцу и прыгнул.

В тот же момент трава, берег, вертолет — все исчезло, и он упал на пол в своей комнате.

…Казалось, здесь ничего не изменилось за время его отсутствия.

Так же стояли все вещи, так же лежали на столе его тетрадки и раскрытый задачник. За окном шел Венька Корабликов и с отрешенным видом лизал мороженое.