МеРи Назари - Стереть зиму с городского лица

Ликина семья только что въехала в новую квартиру.

За окном вьюжило, и выла метель. Поэтому Лику не повели гулять, а усадили на диване в холле среди бумажных рулонов и потолочных плит из винила. Все любимые игрушки лежали не распакованными в разнообразных тюках—больших и маленьких – и родители разрешили дочурке рисовать на новых обоях. Но только на обратной стороне и только водными, а не спиртовыми фломастерами, чтобы рисунки не просвечивали на лицевой стороне.

Сами они, надев фартуки и даже платки, отчего стали похожи на двух близняшек-маляров, приступили к ремонту новенькой квартиры. Делали они это радостно и быстро. Но работы было много, и она растянулась надолго. Лика тогда еще не знала, что день ремонта будет не единственным в судьбе их семьи. А тогда она в счастливом неведении терпела свое «заключение» на диване, занимаясь день-деньской лишь одними обои-покрасочными работами, безропотно, как только и могла это делать любимая дочка прекрасных родителей.

Во фломастерах Лика давно уже разбиралась, только не понимала, как можно рисовать на обратной стороне обоев, если они все, как назло, свернуты наружу «лицом». Поэтому, для того чтобы снаружи оказалась изнанка, она придумала обматывать обоями зонтик. Вскоре из одного, получились два неполных рулона, но теперь на одном из них можно было рисовать.

Но раздался звонок, и в приоткрытую дверь протиснулась очень красивая и очень бледная девушка.

Мама встретила ее, вся в замазке и белилах, с обоями под мышкой и валиком для нанесения клея в руках. Девушка кинула робкий взгляд в квартиру и увидела холл, заваленный мешками сухой смеси, заставленный ведрами со шпатлевкой и банками с краской, отчего нерешительность ее лишь усилилась. Только затем она перевела испуганный взгляд на Ликину маму.

Обе стояли, смотрели друг на друга и молчали.

«Извините, – сказал папа со стремянки из-под самого потолка. – У нас ремонт. Мы только месяц назад въехали в эту обаятельную обитель, но она оказалась не совсем пригодной для жизни, вот мы и взяли отпуск и хотим привести все в божеский вид…»

«Хотя бы в божеский вид…» – прорезалась речь и у мамы.

Девушка по-прежнему молчала, а наблюдательной Лике показалось, что она качнулась.

«Моя жена дизайнер, – продолжил папа извиняющимся тоном, и с потолка на него сорвалась белая блямба, которую он снял со лба замазанной белым тряпкой. – Она, видите ли, считает, что нет предела совершенству, даже божественному…Впрочем, о чем я…вам плохо?»

Девушка и, вправду, оперлась о раскрытую дверь. Цвет ее лица немногим отличался от цвета потолочных белил. Она попыталась улыбнуться, это Лика отчетливо видела, однако ничего не получалось. Похоже, радость была уже не по силам незнакомке, так она измучилась. Но вдруг что-то затрепыхалось у нее за пазухой, пытаясь вырваться на свободу.

«Неужели у нее так сильно бьется сердце?» – удивилась про себя Лика и вгляделась в незнакомку.

«Я не верю, что я вас нашла, – сказала та очень тихо, почти шепотом. – Я счастлива, что отдам ее, наконец, вам, в ваши надежные и любящие руки.

Мелькнул красный кусочек ткани – и Лика поняла вдруг, ЧТО за пазухой у пришелицы!

«Диди!» – закричала она что было сил. Девочка вскочила с дивана, с трудом выбираясь из кучи хлорвинила, перемежаемого с диванными валиками с розами на обивке и рулонами с изображениями Эйфелевой башни и Бруклинского моста, и бросилась к своей любимице. – «Неужели мы потеряли ее при переезде, мама?»

Но то, что она увидела, назвать куклой было невозможно. Ее ручки и ножки смялись, а глазки и губки исчезли, словно кто-то пропустил ее через стиральную машину – что с китайскими куклами делать категорически воспрещается.

«Что с ней… что?! – спрашивали все. – Кто же тебя так, дорогая?»

«А ей не больно?» – пытала маленькая хозяйка спасительницу куклы, от жалости прижимая ладошки к своим губам.

Сквозь опущенные ресницы нежданная гостья наблюдала, как ненаглядную Диди окружили заботой добрые люди…Наконец подобие улыбки мелькнуло на ее губах, и она сделала шаг назад…еще…и еще…

Взволнованные встречей с пропавшей, а теперь вновь обретенной, любимицей, никто из домочадцев не заметил исчезновения незнакомки…

«Подождите, подождите!»

Мама рассказывала потом, как бросилась ее догонять, чтобы выразить благодарность, и нагнала у самого выхода из дома, где девушка с большими синими глазами, прислонясь к стене, медленно сползала на цементный пол у парадной двери подъезда.