Петр Северов - Легенда о черном алмазе

И опять Анка затараторила:

- Мы камень собирались искать, а какой - не знаем…

- Цыц,- одернул ее Костик.- Рассказывай ты, Старшой.

Емелька запнулся было, не зная, с чего начать, но тут же махнул рукой и попросил:

- Нам взглянуть бы на камушек, на тот, каким вы стекла режете. Правда, что он по названию - алмаз?

Матвей переглянулся с хозяйкой:

- Только и всего?

- Нам это, дяденька гвардеец, до зарезу! - подхватила Анка.- Глянем - и сразу же уйдем.

- Зачем же спешить? - весело удивился хозяин.- Смотрите хоть до утра - не сотрется.

Он пошарил в кармане пиджака, висевшего на гвоздике у двери, и положил на стол продолговатую деревяшку с металлическим наконечником. На том наконечнике, сделанном в виде лодочки, золотисто поблескивало зернышко проса. Матвей осторожно прикоснулся пальцем к зернышку:

- Видите?.. А как сияет!.. Это и есть алмаз.

Анка не скрыла огорчения:

- Какой же это камень? Песчинка… Ну, был бы хоть с горошину.

Хозяин почему-то развеселился:

- С горошину? Ну, дите ты наивное! Да в обмен за такую «горошину» можно было бы хороший дом получить. Что, не веришь? Я и сам поначалу не верил, но люди растолковали.

- Дядя гвардеец,- робко заметил Костик,- сами понимаете, горошина и дом…

Матвей присел к столу, взял деревяшку и, приблизив ее к стеклу лампы, рассматривал яркую огнистую просинку.

- Слушай-ка, мальчонка, не сказку - быль. Дедушка мой, по имени Гаврила, служил под Волчеяровкой у помещика на конюшне. И как-то случилось, что помещичий кучер заболел, а хозяину захотелось поехать в соседнее село на ярмарку. Вот и приказал он деду Гавриле запрячь в коляску своего наилучшего орловского рысака. Ладно, запряг, приехали, а тот рысак - вороной красавец на загляденье - сразу половину ярмарки вокруг себя собрал. Только и слышно было: «Ай да лошадка! И что за прелесть! Да такому иноходцу и цены-то нет!»

От стекла керосиновой лампы, наполненного светом, карие глаза Матвея весело золотились, и ярко мерцала на металлической лодочке жаркая просинка, и было отчетливо слышно, как, будто повторяя биение сердец, осторожно постукивали на стене простенькие ходики.

- Да, знатоки говорили,- задумчиво повторил Матвей, разглядывая огнистое зернышко,- что такому коню нет цены. А помещик был с норовом: горд, надменен, хвастлив. Вот и полагал, наверное, что, если уж люди хвалили коня, значит, и хозяина хвалили. Приосаниваясь, поглаживая пышные усы, он с похвалами снисходительно соглашался: «Верно, чумазые, нету моей лошадке цены!» И вот, надо же. протолкался сквозь толпу к лакированной коляске молодой чубатый богатырь-цыган с золотой серьгою в мочке уха. Протолкался, встал перед помещиком, руки сложил на груди и смело спрашивает: «Если продается иноходец - я куплю». Помещик даже ахнул: что за дерзость? А толпа притихла и отступила от смельчака. «Где же твои капиталы, голодранец? - усмехается помещик.- Где твой сундук с деньгами?» А цыган нисколько не робеет, подымает руку и говорит: «Тут у меня в кулаке больше, чем у другого богача в сундуке. Вот золотое кольцо с алмазом, его еще бриллиантом называют,- где ты подобное видывал?» И толстосум-помещик, жадный, как все толстосумы, осторожно берет с ладони цыгана кольцо, смотрит на камень - а с того камня словно бы искры сыплются, смотрит - и взгляда не может отвести. «Где взял?»-спрашивает. А цыган спокойно отвечает: «Наследственный». Но помещик не верит: «И есть документ?» Смельчак лишь плечами пожимает: а как же, мол, документ имеется. «Ладно,- соглашается помещик,- по рукам.- И кивает деду: - Распрягай, Гаврила, Вороного, он продан». В толпе кто-то громко засмеялся, а кто-то другой вроде бы заплакал, а еще кто-то третий крикнул: «Вот оно, чудо!..» Поистине, чудеса!.. Однако цыган взял из руки помещика то кольцо и сказал твердо: «Распрягать Вороного не позволю. Беру с коляской и сбруей. Иначе сделка ломается. Ну, считаю до трех…» Помещик засуетился и спрыгнул с коляски: «Отдай, Гаврила, басурману и кнут. Пускай, ненасытный, тешится. Эх, была у меня лошадка…»

Матвей отложил деревяшку и обвел взглядом своих притихших гостей:

- Вот вам, дружки, и «горошина». Вот он каков, алмаз! Может, вы подумаете, что помещик сглупил, ошибся, промахнулся? Ничего подобного! Шла молва, что за тот камень он паровую мельницу купил. А цена ей, говорили, больше десяти тысяч.

Гости подержали поочередно в руках нехитрый инструмент стекольщика, попробовали на ощупь золотистое зернышко. Емельке почему-то взгрустнулось. Анка приумолкла, а Ко-Ко первым оказался на крылечке. Он тихонько шепнул Старшому: