Герман Коробейников - Пещера Рыжего монаха

Федя только мотал головой, когда пот заливал глаза. К своему удивлению, он обнаружил, что работа не мешала ему думать об Асиде. Он поймал себя на мысли, что не прочь ради нее прославиться. В самом деле, неплохо бы, например, овладев сокровищами, проехать мимо ее дома на белом коне в богатом одеянии и блеске оружия. Или на глазах всего народа — и конечно, в присутствии Асиды — высыпать на стол комиссии ПОМГОЛа гору драгоценностей, а ей на шею повесить сверкающее ожерелье.

Двум другим кладоискателям тоже приходилось несладко. Феде было жаль Василида — при его-то комплекции ворочать такие камни! Но работал он без жалоб, с достойной кротостью. В своей рясе он обливался потом.

— Да скинь ты эту хламиду! — советовал ему Федя.

— Нельзя — грех…

Все же спустя некоторое время послушник сдался. Вначале заправил полы рясы под брючный ремень, а затем и вовсе снял ее. Теперь он остался в брюках и нательной рубашке. Его приятели давно уже трудились голыми до пояса.

У Аджина работа была не столь тяжелой, но от нее скоро заболела спина. Он вкатывал камни на шкуру, не разгибаясь, пятился, волоча шкуру к выходу. Все чаще он с завистью поглядывал на Василида — с каким грохотом сталкиваемые им камни катились по лестнице! Аджину казалось — камни можно таскать в руках и с еще большим эффектом сбрасывать вниз.

— Слушай, друг! — обратился он, наконец, к послушнику. — У меня руки сильные, давай буду камни таскать.

У Василида были все основания удивиться. Он в свою очередь считал работу Аджина легче. Они поменялись местами. Но и такое разделение труда продолжалось недолго. Тяжесть камней оказалась непомерной для Аджина, а катать их по полу, как это делал Василид, — значило признать свою слабость. Теперь он приглядывался к Феде.

— Слушай, душа моей души, — сказал он. — Я этой штукой, — он указал на лом, — всю жизнь работал. Давай поменяемся?

Федя с Василидом рассмеялись. Аджин насупился:

— Почему смеешься, дорогой? Вот увидишь, как работать буду… Ах ты, сын злого духа! Стой! — крикнул он вдруг.

Восклицание относилось к Худышу. Выждав момент, когда ребята отвлеклись, пес зубами ухватил узелок с едой и, крадучись по-кошачьи, направился к выходу. В этот момент его и увидел хозяин. Услышав крик, Худыш бросил ношу и с воем кинулся к выходу.

— Ладно, кончай работу, обедать пора! — скомандовал Федя.

Возражений не последовало, хотя для обеда было, пожалуй, рановато. Уж очень все утомились.

Отдыхать устроились на возвышении. На тряпице разложили съестное. Больше всех, как и следовало ожидать, принес Василид. Монастырский повар снабдил его пирогами с гречневой кашей, жареной рыбой и чуреком. В соединении с сыром и кукурузными лепешками, принесенными Федей и Аджином, обед получился вполне приличный. Федя стал громко звать собаку. Худыш, как видно, не ушел далеко, скоро его виноватая морда показалась в дверном проеме. Несмотря на ласковые увещевания ребят, он не скоро осмелился войти. Однако запах пищи победил. Понурый, с хвостом, зажатым между ног, он, наконец, приблизился. Друзья великодушно простили его и выделили долю съестного. Худыш расправился с ней в несколько секунд. Пообедав, ребята растянулись на прохладных камнях.

— Эх, скоро в школу придется ходить! — вздохнул Федя. — Не хочется.

— Не хочешь — не ходи. Читать, писать умеешь, чего еще… — отозвался Аджин.

— Школу откроют, и ты пойдешь.

— Мне зачем? Ты меня читать и писать научи.

— Как будто, кроме этого, учиться нечему…

— А чему еще? — серьезно спросил Аджин.

— Ну мало ли… Вот, например, закон Ньютона. По-твоему, если яблоко с ветки сорвется, то почему оно не вверх, а вниз полетит?

— Ты смеешься, дорогой? Куда же ему полететь? Неужели на небо?

— Понимаешь, — начал Федя, — Ньютон открыл закон земного притяжения. По этому закону все предметы, в том числе и мы с тобой, притягиваемся к земле…

— Ты, наверное, что-то путаешь, — перебил Аджин со снисходительной улыбкой. — Я еще вот таким был, — он показал на полметра от земли, — а уже знал, что никуда не полечу. При чем тут твой Ньютон?

Федя был сбит с толку. Видимо, нужно найти какой-то другой пример.

— Ну ладно, — сказал он, подумав. — А как, по-вашему, образовались Кавказские горы?

К этому разговору он решил подключить и послушника:

— Давай, Василид, как ты думаешь?

Василид, не ожидавший вопроса, несколько смутился, но, помолчав, начал бойко:

— Бог есть создатель солнца и огня, земли и неба и всех видимых и невидимых тварей. Земля была создана им на третий день… А потом ему, наверно, показалось скучно, что везде все ровное, и он сделал в одном месте горы, в другом — холмы, а где-то равнины оставил… Вот как это было, — закончил он, довольный, что справился со столь длинной речью.