Борис Володин - Кандидат в чемпионы породы

А по моим наблюдениям, в семье Скородумовых у Ольги чин повыше отцовского. В одну из суббот я вместо Даши или Юры беседовал с Митькиной классной руководительницей по поводу его недостаточной решительности при ответах на уроках, а с майором Скородумовым беседа шла по поводу избыточной Ольгиной решительности во время перемен. Я и Ольга со своим папой вышли из школы вместе, но я сразу поотстал — ведь у них было что сказать друг другу наедине. Их слова мне слышны не были, по жестам и, так сказать, «по выражению спины» за виноватого у них шел майор.

И как понимаете, увидев Ольгу перед своей дверью, Данила только посторонился вежливо — тем более Скородумова явилась не из какого-то праздного любопытства, а по делу. Она решила учредить в классной газете рубрику «Наши чемпионы» и для начала в первом номере поместить портрет Варяга в каком-нибудь интересном ракурсе. И даже принесла с собой фотоаппарат «Смена-4». А когда Варяг ею был собственноручно запечатлен — сидя, лежа, стоя, на поводке у Мити и еще с учебником географии в зубах, — Ольга извлекла из аппарата катушку с пленкой и, всучив ее ребятам, сказала, что она свою часть работы сделала — им осталось только все проявить, закрепить и отпечатать к завтрашнему дню, а у нее самой другие хлопоты, у нее «отец на руках». И удалилась.

У ребят и мысли не мелькнуло отложить исполнение возложенной на них миссии. Но пока шли приготовления да пока заряжали бачок пленкой, как на грех, непрестанно звенел то дверной звонок, то телефонный.

Явился в яркой зеленой рубашке Гасан Давыдыч. Умильно сказал Варягу: «Золотая собакаГ» — и огорчился, что нет бабы Наты — он хотел одолжить у нее трояк до получки.

Славик Рыбкин, из дома четырнадцать по Нижней Масловке, главный любопытный из Димкиного класса, конечно, не был впущен для обозрения Варяга. Он пустил от обиды слезу и несколько раз трахнул кулаком и даже ногой по запертой перед его носом двери. И тотчас же мама Эдика Соломатина осведомилась по телефону, намерен ли ее сын сегодня готовить уроки, а сообщение о том, что он занят исполнением общественной работы, почему-то восприняла с недоверием.

И дважды какой-то неприятный скрипучий голос спрашивал Наталью Павловну. А затем по моему поручению позвонил навестивший меня в тот день в «Дубках» писатель, приятель Виктора Семеновича, и попросил непременно предупредить бабу Нату, что в санатории испортились телефоны, пусть она не беспокоится — до понедельника их вряд ли починят. Этот звонок, единственный, был кстати: подошедший к телефону Данила вежливо спросил, сколько минут надо проявлять пленку. Совет был дан. Приятель Виктора Семеновича поболтал с ним еще немного. Сообщил, что у Виктора Семеновича неприятность: он собрался на охоту, а какой-то шофер-новичок помял ему крыло и разбил фару. И получил в ответ информацию, что ребята, проявив пленку, собираются пойти купить фруктовой водички, ибо у них есть восемьдесят восемь копеек.

Словом, работа проходила в обстановке, совершенно не позволявшей сосредоточиться. И вот, представляете, при всем этом пленка оказалась на диво удачной! Ее подвесили в кухне на капроновой леске, натянутой для сушки белья. У них было на троих шестьдесят четыре копейки, но ведь и две бутылки из-под проявителя и закрепителя тоже кое-что стоили. Их отмыли, пристегнули Варягу поводок и отправились в соседний дом — в магазин «Квас».

А там — одно квасное сусло в пол-литровых банках, вещь, удобнейшая на даче, но непригодная к немедленному употреблению. И за соседней дверью — в «Минеральных водах» — только дефицитнейшая и очень противная на вкус «Нафтуся», которую почечные больные ищут по всему городу, но пить ни один нормальный человек не станет. Зато из тени винного отдела продуктового магазина, что в нашем собственном доме, вышел и пересек ребятам дорогу такой толстый дядька с короткой круглой бородкой, в желтой рубашке, в настоящих, с сединой — под цвет его волос — джинсах и с авоськой, полной Чебурашек «Байкала», что ребята рты разинули.

Митя, Данька и Здик застыли на распутье, ибо всем троим вход в винный отдел был родителями запрещен. Но толстый бородач так любовно пристраивал свою авоську с «Байкалом» меж сиденьями беленьких «Жигулей», стоявших у тротуара, что жажда пересилила.

А было шесть часов вечера, и, кроме «Байкала», на запретном прилавке продавалось пиво и прочее. И еще не успели мальчики с Варягом войти в злополучный отдел, как страждущие в очереди дядьки заворчали, что здесь не хватало только собак и мальчишек.