Борис Володин - Мендель

(Vita aeterna)

Сперва — начало.

Он родился в Силезии — там, где берет свое начало Одер (Одра).

Зеленые отроги Одерских гор и Моравских Бескид и долина меж ними, в которую Одер, сбежав с плато, поворачивает, чтобы течь на север, вбирая ручьи и речушки, — эта часть страны в ту пору называлась Кулендхен, по-немецки «Коровья земелька». Чехи — исконные здешние жители — называли и называют ее «Краваржско», что означает то же самое. Правда, один краевед писал, что название так переводить нельзя — оно, мол, происходит от княжившего здесь рода Краваров. Но другие не соглашались и говорили, что фамилия произошла от названья земли — ведь ее писали даже потом «фон Краварн» (то есть «из Краваржска»).

Не так уж велика эта земля: километров сорок с востока на запад да около тридцати с севера на юг, но чуть ли не вся европейская история прошла через нее.

К северу от Краваржска, у самой польской границы, — старинный город Опава, более трех веков называвшийся по-немецки Троппау. К западу от нее — Оломоуц, именовавшийся по-немецки Ольмюц. Эти города знамениты. У их стен происходили битвы. В них были резиденции — постоянные и временные — герцогов, королей, императоров и епископов. В них подписывались почетные дипломатические трактаты и позорные договоры. Потому-то они давно вошли в историю. Войдут они и в это повествование (правда, по другой причине).

А в западной части Краваржска — маленький город Одры. До немецкой колонизации он назывался Винанов, потом Одрау, по названью реки. Человек, которому посвящена книга, родился в часе ходьбы — меньше чем в старой миле [1] [1] Австрийская миля — 7,58 километра. от Одры. Деревня Хинчицы, где он появился на свет, тогда, в 1822 году, тоже называлась на немецкий лад — Хейнцендорф. Под сенью австрийской «кайзерлихе унд кёниглихе» — «императорско-королевской» — короны все называлось на немецкий лад.

Соседнее с Хинчицами приходское село Дольне Вражны — в нем костел, где венчали, крестили и отпевали, — было тогда Гросс-Петерсдорфом.

Моравия и Силезия были «Statthalterei Mahren und Schlesien» — моравско-силезским штатгальтерством, наместничеством. Столицу Моравии Брно — город, где прошла вся сознательная жизнь человека, о котором книга, — называли Брюнном,

Чешским королем вот уже три века непременно числился очередной австрийский император — так же, как российский числился царем «царства Польского» и князем «великого княжества Финляндского».

…Почти всю европейскую историю помнит маленькая земля Краваржска.

Через нее прошла на Оломоуц и дальше, к венгерской земле, страшная батыева рать, а позднее нуманы, и тысячи чехов и поляков были убиты или угнаны на невольничьи рынки. На пустовавшие земли, на пепелища сожженных деревень маркграфы переселяли колонистов-немцев, крестьян из своих западных ленов. Но земля Краваржска, видимо, долго оставалась по преимуществу чешской, и, когда по дорогам Моравии загрохотали кованые телеги таборитов, Одры сделался одним из опорных пунктов гуситского воинства. Это отсюда гуситы нападали на владения ольмюцкого епископа, отсиживавшегося в замке Шаумбург. Отсюда наносили удары по разноплеменным крестоносцам.

Здесь в шестнадцатом веке распространилось лютеранство, а потом свирепствовала чума, а спустя несколько десятилетий свирепствовали рейтары Фердинанда Габсбурга и польского короля Сигизмунда. Они пришли восстанавливать истинную католическую веру вместо истинной евангелической и гуситской. Восстанавливали жестоко, ибо речь шла о внушении убеждений. И восстановили.

И чтобы искоренить до конца всякую — и религиозную и народную — оппозицию, насадили иезуитские и капуцинские монастыри, пожгли чешские книги и протестантские библии, заменили все исконные названия на немецкие. Все подданные Священной Римской империи германской нации — так именовалось тогда австрийское государство — должны были подчиняться одному порядку, молиться по одному обряду, говорить на одном, на немецком языке.

Единый порядок насаждался твердой рукой. Привилегии, когда-то бывшие у крестьян-немцев, ликвидировали. Барщину драли со всех одинаково, не разбирая национальности, — до шести дней в неделю. Кроме барщины — оброк и налоги даже на могилы, на собак и на собранные в лесу грибы. Сверх налогов донимали рекрутчиной. А сверх всего в восемнадцатом веке сначала бродила по здешним местам вольная дружина Андреаса Шебесты, потом чума и трижды пруссаки — в силезскую, в Семилетнюю и в «картофельную» войну.