Всеволод Нестайко - Незнакомец из тринадцатой квартиры…

Мы скрежетали зубами. Мы никогда не чувствовали себя такими одинокими, оскорблёнными и несчастными. Мы, как раз мы-то, по своей удали и должны были быть кошевыми атаманами… Мы, а не примерный Карафолька. Эх, залимонить бы ему сейчас в нос его задранный!..

И что бы такое ему подстроить, чем бы подковырнуть?

— Слушай, Ява, — пронзило меня вдруг. — Ты помнишь «Письмо запорожцев турецкому султану»?

— А? Ну и что?

— Напишем им такое же письмо.

— Как? Они же сами запорожцы.

— Какие они к чёрту запорожцы! Разве они настоящие? Как бы не так!

Самозванцы. Подумаешь, предки!.. Так и напишем: предки ваши молодцы, а вы чёрт те кто… Само письмо запорожцев у меня дома есть, в книжке «Украина смеётся». Переделаем, и будет — во!

— Идём!

Мы взяли у меня книжку и пошли к Яве. У него над столом как раз висела картина Репина «Запорожцы». Усевшись под картиной и глядя на то, как весело запорожцы писали письмо султану, мы начали своё. Это была каторжная работа.

И вот наконец после долгих мук родилось на свет «Письмо настоящих запорожцев самозванцу лжекошевому, плюгавому отличнику Карафольке и его задрипанному войску»:

Ты — шайтан дурацкий, проклятого чёрта брат и товарищ и самого Люцифера секретарь! Какой ты к чёрту рыцарь? Какой ты запорожец, да ещё и кошевой?

Слюнтяй ты шепелявый! Дырка от бублика! Репей с хвоста собачьего! Латка на дранных штанах, шматок отличника недогрызеный! Твоего шелудивого войска мы не боимся, землёю и водою будем биться с тобою! Не казаком тебе называться, а в куклы с бесштанными играться! Не стоишь ты доброго слова, пусть сжуёт тебя рыжая корова! И в голове у тебя не мозги, а полова, пугало ты огородное! Вот как мы тебе выдаём, плюгавый! И за это поцелуй нас в грязные, потрескавшиеся пятки, ведь братья твои — поросятки!

Ось-ось-о!

Мы написали всё это большими буквами на полуметровом куске обоев, что остались после строительства новой хаты. К обоям на толстой верёвке вместо печати прицепили сухую коровью лепёху. Вышло, на наш взгляд, очень здорово.

Выделывая губами: «Трум-тум-ту-ру-рум-тум-тум-тум!» — отправились на выгон и торжественно вручили Карафольке «пергамент».

Мы были уверены, что после нашего письма авторитет Карафольки падёт и загрохочет, как пустое ведро.

Но в тот же день мы получили очень сдержанное и вежливое письмо-ответ:

Дорогие друзья!

Вы ругаетесь очень забористо, но это только потому, что вы не казацкого роду и вам обидно. Мы прекрасно это понимаем. Мы с удовольствием прочитали ваше письмо и даже согласны принять вас в своё запорожское войско писарями, хоть у вас и двойки по языку.

Между прочим, «недогрызенный» пишется с двумя «н», а «драный», наоборот, с одним (см. правило в учебнике грамматики, стр. 24, 23).

С приветом.

По поручению славного войска запорожского

Это было хуже, чем если бы он каждого из нас при всех положил на лопатки.

Мы не смотрели друг другу в глаза. Такого тяжёлого поражения мы ещё не переживали. Никогда мы ещё не выглядели так жалко перед товариществом васюковских хлопцев. Нужно было что-то делать. Ведь ещё немного — и даже сопливые первяки будут вытирать руки об наши головы.

— Вот если б нам настоящую казацкую саблю… — вздохнул я, — или пистолет, как те, что археологи выкопали… Полетел бы Карафолька из кошевых тут же!

— Точно! — встрепенулся Ява. — Саблю… или пистолет! Вот было бы… Сила!

С настоящим казацким оружием кого хочешь кошевым выберут…

— Где ж его взять? — безнадёжно спросил я.

— Выкопать! — сощурился вдруг Ява.

— Где? Так оно тебе и лежит под землёй… Один казацкий курган возле села был, да и тот уже — фить!

— А на кладбище?

— Ты что?! Бррр…

— Голова! Разве я говорю — свежие могилы раскапывать? Тоже мне! Знаешь старые могилы с краю, по-над шляхом? Без крестов, едва заметные в траве. Сколько им лет? Двести, а то и больше… Мне ещё дед Саливон как-то говорил, что там его прадед похоронен… А он кто такой был? Казак, запорожец. А как запорожцев хоронили? С оружием. Вот и усекай…

— Так-то оно так… А всё-таки кладбище… Мертвецы…

— Да какие там мертвецы?! Череп, несколько косточек — вот и всё. Ты ж видел, когда археологи копали. Что там может быть, если он двести лет в земле пролежал… Посмотришь, что от тебя останется через двести лет…

— Всё-таки… Даже череп… Как-то оно…

— Да мы этот череп и трогать не будем, — раздражённо прервал меня Ява. — Саблю и пистолет аккуратненько выкопаем и снова зароем могилу. Никто и не заметит.