Эдуард Веркин: «Пчела-убийца». Гонки на мотоциклах

После чего принялся ругаться уже систематически. Он скрипел и бухтел, ругался злобно и иронично, бродил по гаражу, пинал канистры, снова ругался, проклинал Генкин изобретательский гений, Витькину мечтательность, врунов из Гидрометцентра, старую железную рухлядь и баранов из фотомагазина, которые не могут отличить экспокоррекцию от автоэкспозиции…

Генка задумчиво разглядывал телевизионные внутренности.

Витька глядел в окно с морозными зигзагами и вспоминал, как все начиналось.

– Гони жвачку! – сказал Витькa. – «Кава» [1]второй пришла.

Генка вздохнул и полез в карман за жвачкой.

– Не, – Витькa усмехнулся. – Ты мне не эту фруктозу давай, а настоящий минт. И не батоны эти каменные, а чтобы в пластинках. Чтобы все по-честному, как в Пенсильвании.

– Нету у меня нормальной, – вздохнул Генка. – Только такая есть.

– Тогда беги, – Витькa кивнул в сторону киоска. – Двигай поршнями.

Генка вздохнул и побежал к киоску.

Витькa устроился поудобнее и стал смотреть в бинокль.

Впрочем, больше ничего интересного не происходило. Соревнования закончились. Грейдеры [2]убирали трассу, приводили ее в порядок для завтрашней гонки. Забрызганные грязью пилоты отдыхали, общались друг с другом и с прессой, позировали фотографам на фоне мотоциклов, смеялись. Механики с серьезными злыми лицами загружали машины в трейлеры, вокруг них суетились мальчишки, старались подержаться за руль, потрогать бак, а если повезет, то за сцепление дернуть…

Витькa отыскал среди мальчишек Хаванова и показал ему издали кулак. Потом быстро огляделся. Никто не видел. Никто Хавану не расскажет. Витькa надеялся, что не расскажет…

Он осторожно пощупал языком зуб на нижней челюсти. Зуб шатался. Это все Хаван… С Хаваном шутки плохи.

– У, Хаван, – прошептал Витькa, – смотри! Получишь свое еще…

Хаванов стоял рядом с победителем и подобострастно чистил победительский шлем. Дышал на него и быстро протирал специальной бархоткой.

– Лизоблюд! – прошипел Витькa. – Лизоблюд зеленый!

Хаванов Витькиного шепота, конечно же, не слышал и вовсю продолжал драить победную каску. Усердно, высунув язык. И тут вдруг произошло совершенно невероятное – гонщик потрепал Хаванова по голове и разрешил посидеть на своем мотоцикле!

У Витьки аж дыхание перехватило от такой вселенской несправедливости. Хаван сидел на «Ямахе» [3]! Да еще и за газ держался! Да еще за сцепление держался! Да еще и щеки раздувал, изображая рев мотора! А ему, Витьке, за всю жизнь посчастливилось лишь рядом постоять. Да и то давно. Да и то не с «Ямахой», а с каким-то стареньким «КТМ» [4]. Хотя Витька и не очень разбирался в технике и с трудом мог отличить коленчатый вал от какого-нибудь шатуна, но мотогонки он любил.

Ему нравилось наблюдать за срывающимися с места машинами, нравился запах бензина, нравились азарт соревнований, рык моторов, вопли с трибун… И вообще – атмосфера праздника, сопровождавшая каждую гоночную субботу, очень нравилась. Витьку интересовала, так сказать, внешняя сторона соревнований, а к технике у него никаких способностей не было. К тому же у Витьки не было и необходимости знать все эти технические штуковины – если что, он мог всегда узнать интересующую информацию у технически подкованного Генки. А Генка, когда-то почти три года занимавшийся в секции мотокросса, мог ответить на любой вопрос об устройстве мопеда, мотоцикла или даже автомобиля.

Витька скрипнул зубами, оторвался от бинокля и стал в злобе ковырять землю носком ботинка. Ковырял и ковырял. Когда прибежал Генка, Витькa уже целую яму проковырял, чуть ли не по колено. Ботинок перепачкал, а с утра он его, между прочим, начистил что надо, до блеска.

– Чего это ты? – Генка указал на яму.

– А ты сам посмотри. – И Витькa протянул Генке бинокль.

Генка приложил окуляры к глазам и сразу же отдернул, как ожегся. Он ничего не сказал, но Витькa заметил, что нос у Генки сморщился. Это означало, что Генка злится. Сильно злится. Витькa-то прекрасно знал, что посидеть на настоящей боевой кроссовой «Ямахе» – самая заветная, самая радужная Генкина мечта. А уж о том, чтобы на «Ямахе» прокатиться, и говорить нечего! Это только в самом волшебном сне… только… Да нет, таких «только» и не бывает.

– Жевку возьми. – Генка протянул серебристую упаковку.

Жвачки уже не хотелось, и Витькa спрятал ее в карман, на будущее.

– Да уж… – протянул Генка, глядя на трассу.