Олег покачал головой.
Галя прижала ладони к лицу и медленно заходила по комнате.
«Что у них могло случиться?» – подумал Олег и спросил:
– А почему ты сама не пришла в больницу?
– Он написал, чтобы я больше не приходила, – бесстрастно сказала она. – И что вообще пора кончать эту затянувшуюся историю.
Она смотрела в окно, и Олег не видел ее лица. Слова падали безжизненно и глухо. Олег видел только ее плечи и узел темных волос на затылке. Галя казалась хрупкой. Слишком хрупкой и слишком красивой по сравнению с тяжеловатым и медлительным Андреем.
Галя повернулась, и Олегу стало не по себе от ее беспомощного взгляда. Глаза у нее темные, почти черные, и, может быть, от этого отчаяние в них казалось нестерпимым.
– Может быть, ты все-таки расскажешь?
– Что? – растерянно спросил Олег.
– Да что-нибудь, что-нибудь...
– Но я действительно не знаю... Он ведь и вообще-то не слишком разговорчив, а сейчас – особенно.
– Ну ладно, – медленно проговорила Галя. – Нет так нет... Извини, что потревожила. А когда Андрей вернется, передай ему. – Она бросила на стол ключ. – Это от его комнаты.
– Слушай, а почему вы до сих пор не поженились? – спросил Олег. – Кто не хотел – ты или он?
– Кто не хотел? – Галя задержалась в дверях. – Долгая это история, Олег, и, в сущности, довольно обычная... До свиданья...
Галя смертельно устала. В последние дни она слишком много работала, слишком мало спала и слишком много думала. А тут еще этот разговор с Олегом... Она не предполагала застать его в комнате Андрея и шла туда, чтобы немного посидеть, поплакать, погладить корешки его книг... А теперь и этого уже не сможет сделать – она сама не понимала, что заставило ее бросить ключ.
Галя шла, прижимаясь к стенке, и боялась, что ее встретит кто-нибудь из знакомых и придется тогда о чем-то говорить, кого-то выслушивать... Тихонько проскользнув в свою комнату, она закрылась на ключ, разделась в темноте и долго лежала не двигаясь, боясь потревожить притаившуюся боль. Она вспоминала то самое первое, что было у нее с Андреем. Она вспомнила, как он стоял в нескольких шагах от нее, засунув руки в карманы пальто. В сумеречном свете лицо его было видно плохо. «Сейчас и этот возьмется помогать», – с раздражением подумала Галя, и правда, он подошел к ней и сказал нерешительно:
– Дайте я помогу вам.
– Благодетелей не требуется, – резко оборвала она, берясь за лопату. Ей уже не раз приходилось отваживать таких «джентльменов», хотя она и знала, что нередко это действительно бывает настоящее сочувствие. Но Галя знала и другое: что телогрейка и валенки ничуть но скрывают ее красивой и стройной фигуры и что не так уж трудно разглядеть умное лицо этой дворничихи. (Потом Андрей говорил ей: «У тебя тогда было очень усталое лицо...» – «И злое», – добавила она. «Да, – согласился он, – красивое, усталое и злое».) Для таких поклонников у нее было одно оружие, действующее безотказно, – грубость. Но на этот раз оружие дало осечку – ничуть не обидевшись, парень негромко проговорил:
– И все-таки дайте лопату. Пожалуйста...
Она выпрямилась, с усмешкой взглянула на него.
– Решили проявить благородство?
– Нет, – сказал он, внимательно глядя через сильные стекла очков, и она почувствовала, что ее усмешка была неуместной. – Просто неестественно, когда здоровый и сильный парень стоит и смотрит, как девушка занимается тяжелой работой.
Такая работа действительно была не для нее. Третью зиму подряд она за тридцать рублей в месяц расчищала аллеи в университетском сквере. Весной и осенью удавалось найти работу полегче, но зимой оставалось только это. И каждую ночь, просыпаясь, она шла к окну и смотрела, не идет ли снег. Первый год было легко, но следующая зима выдалась особенно холодной и снежной, и ей приходилось вставать в шесть утра и идти убирать снег, и редко когда удавалось справиться к восьми часам. Она уже привыкла к тому, что у нее постоянно болит спина, но, когда появились боли в животе, она встревожилась и решила бросить эту работу. Но никак не удавалось найти ничего другого, и она по-прежнему по утрам ходила убирать снег...
– Ну и что же? – спросила она.
Он молча смотрел на нее.
Тогда она протянула ему лопату.
Он сбросил пальто и быстро стал кидать снег и, кажется, за все время не сказал ей ни слова. Так же молча вернул ей лопату и на ее «спасибо» только кивнул, неторопливо оделся, закурил... И медленно направился к набережной, опять сунув руки в карманы пальто.
Читать дальше