Владислав Крапивин - Дело о ртутной бомбе

Митя все тем же полотенцем вытер пол, вымыл (то есть постарался вымыть) ванну. Смыл с лица и ног серые подтеки, сменил футболку. Сел на перевернутое ведро в позе известной скульптуры «Мыслитель».

Что дальше-то? Как доставить товар на рынок? (Как продавать, он пока не думал, страшно было). На хозяйственной тележке больше пуда не увезешь. Это что же? Четыре раза туда и обратно топать через полгорода?

Хорошо бы раздобыть какой-то транспорт. И помощника. Да, именно помощника! Вдвоем все трудные вопросы решать легче. Но главный приятель, сосед и бывший одноклассник Шурик Таманцев, был еще на даче. Пойти к Вадику Полянскому? Но много ли проку в таком деле от сверхвоспитанного скрипача и шахматиста? К тому же, никаких телег у Шурки и Вадика наверняка нет…

Митя отправился на двор. Он слегка кручинился, но и радовался в душе — никого не найдет, и совесть будет чиста. Я, мол, отступил от планов не по малодушию, а под давлением обстоятельств.

На дворе томились от зноя разлапистые клены. У дальнего подъезда подвывала противоугонной гуделкой пустая «девятка». Никто не обращал внимания — такие системы включаются от любого чихания. Да и некому было обращать. В тени сидели на лавочке две бабушки, сонно качали перед собой коляски. Ходили голуби, не глядя на кудлатую кошку Марфу, которая делала вид, что охотится, а на самом деле валяла дурака. В ближнем открытом гараже слышны были мужские голоса и звякали стаканы. А ребят — нигде никого…

Хотя нет, один был!

В дальнем краю двора, у тополей, зацепившись ногами за перекладину качелей, мотался вниз головой пацаненок в пестро-синей, похожей на платьице одежонке.

Надежды на этого мелкого акробата почти не было, но все же Митя пошел к нему. Для окончательной очистки совести.

— Елька, привет!

Он помнил, что пацана зовут Елька. Не знал только, имя это или прозвище. Елька был нездешний. Жил он где-то в соседнем квартале, в Тракторной усадьбе, а сюда заглядывал лишь временами — погонять футбол, прокатиться на чужом велике, поиграть в чехарду и вышибалу. Наверно, там, в Усадьбе, не было у него дружков-ровесников.

Относились к Ельке терпимо. Был он дурашливый, неунывающий и ловкий. Например, мог разогнаться на велосипеде, бросить руль, вскочить на седло и проехать так с десяток метров. Умел свистеть по-птичьи и жонглировать мячиками. Его никогда не обижали — даже те, кто считал себя крутыми. Но и всерьез не принимали. Больно уж какой-то мельтешащий. Да и не с этого двора, к тому же…

Елька упал на руки, постоял так, почесал кроссовкой щиколотку. Прыжком встал на ноги. Показал в растянутой улыбке большие неровные зубы. Тоже сказал «привет». И стал смотреть на Митю с веселым вопросом. У него были длинные, чуть раскосые глаза, темные волосы-сосульки и очень вздернутый нос — будто его нажали вверх пальцем. Две черные дырки целились в Митю, как маленькая двухстволка.

— Елька, не знаешь, где достать ручную тележку? Ну, такую, чтобы тяжелый мешок перевезти.

Елька сказал сразу:

— Знаю, конечно. У нас в сарае.

Это была удача. Хотя и досада — теперь не отвертишься. Но досаду Митя решительно задавил в себе. Сказал деловито:

— Дашь напрокат?

— Дам, конечно. А для чего?

— Да так, дельце одно… Надо продать мешок картошки. Понимаешь, заработал в деревне, а хранить этот сельхозпродукт негде. И деньги нужны, к тому же… Хочу на рынок свезти.

Елька поскреб макушку.

— Зачем на рынок-то? Это вон куда пилить! И торговать не дадут, сразу прискребутся рэкетиры всякие. У них там все поделено, платить надо…

«Этого еще не хватало! Слышала бы мама…»

— А что делать-то?

— Торговать можно везде. Где-нибудь на улице… Я знаю одно место!

— Далеко?

— Ничуть не далеко! В двух шагах за Усадьбой. Там даже не улица, а просто дорога. Но по ней все время народ топает: кто на остановку Ключи, на автобус, кто в Первомайский супермаркет… У этой дороги в том году даже продуктовый киоск стоял, да потом его сожгли.

— Зачем?!

— Ну, конкуренция, — со знанием торговой специфики отозвался Елька. — Дело обыкновенное.

— А меня не это… не сожгут? — Митя сделал вид, что шутит. Но Елька понял правильно:

— Не-е! Не успеют! У тебя же всего один мешок! Мы его за один час!

— Слушай… а ты, значит, поможешь, да?

Он сказал с прежней готовностью:

— А чего ж! Конечно! — И деловито вытер пыльные ладони о полинялую, но чистую (видать, недавно выстиранную) рубашку, о лиловые и голубые квадраты с белыми и черными кораблями, штурвалами и даже осьминогами. Рывком заправил ее под резинку, в такие же штаны, и стукнул о землю потрепанными кроссовками.