Александр Осипенко - Пятёрка отважных

Дочитав присягу до конца, Кешка взял перо, расписался под присягой: Иннокентий Листопаденко. Потом Кешка подошёл к знамени, стал на колени, поцеловал край знамени.

— Теперь твоя очередь, Данила Чупринец, — сказал он.

По-военному стуча пятками о пол, Данилка подошёл к шкафчику, старательно вывел подпись: Чупринец Данила Захарович и также поцеловал краешек знамени. За ним и остальные закрепили присягу подписями и целованием знамени.

— Теперь я что-то вам покажу, — таинственно сказал Кешка.

— Подожди, Кешка, — остановил его Максимка. — Скажи, ты ничего не напутал, когда читал присягу?.. Почему мы должны были поклясться, что не пожалеем живота, а не головы?.. Во всех книгах пишется, что герои не жалеют головы или жизни. А ты читал «не пожалеем живота…».

Врасплох заданный вопрос смутил не только Кешку.

— Почему? Почему? — растерянно сказал он. — Я сам слышал, так говорилось в присяге.

— Может быть, где и говорилось, но нам бы лучше поклясться, что не пожалеем головы, — стоял на своём Максимка. — Голова же важнее живота.

— Хватит вам, — прекратил ихний спор Данилка. — Ты, Кешка, хотел что-то показать?..

Кешка очень обрадовался, что Данилка выручил его. Он уже и сам начинал сомневаться: может, и правда ошибся.

— Теперь пойдём на кладбище, — объявил Кешка.

Зылю-Бородылю повезло.

Нет, не сразу.

Сначала он подумал, что Данилка его обманул. От Данилки чего хочешь можно ожидать.

Но нет. Зыль-Бородыль копнул сапёрной лопатой ближе к хлеву и почувствовал, как она наткнулась на что-то мягкое. Покопал рукой и вытащил одно за другим все четыре голенища от валенок. Два чёрных широких — Клемовых. Зыль-Бородыль сам видел у Клема валенки с такими голенищами. Два голенища были белые, узкие. Не иначе как покойницы Клемихи.

«Так, — мысленно сказал Зыль-Бородыль, — попался, господин бургомистр! Теперь не я, а ты будешь висеть на виселице. Где тебе и надлежит быть…»

Зыль-Бородыль не то что недолюбливал Клема, он всей душой ненавидел его. И за то, что Клем учёный, инженер, а он, Зыль-Бородыль, умел только расписываться да читать. И за то, что Клем пренебрегает им. А зачем пренебрегать? Два сапога — пара. Оба служат одному богу — фашистам.

Зыль-Бородыль аккуратно завернул голенища в тряпку и быстро пошёл к начальнику полиции господину Кресендорфу.

«Интересно, — думал дорогой Зыль-Бородыль, — сколько заплатит мне Кресендорф?.. Деньги ихние мне не нужны. Что за них можно купить? Дырку от бублика?.. Пусть эту дырку сам Кресендорф использует со всей его фашистской сворой».

Перед кабинетом Кресендорфа — довольно просторная приёмная. В ней за столом сидел шарфюрер Хенрик Штюк — дежурил.

Шарфюрер, как и надлежит самому младшему фюреру, пил сырые яйца, что лежали перед ним на столе в пилотке.

— Гутен таг!.. Добрый день!.. Приятного аппетита господину, — поздоровался Зыль-Бородыль, при этом подумав: «Чтоб ты, паразит несчастный, подавился этими яйцами».

Шарфюрер Штюк дососал яйцо, выбросил скорлупу через окно и только после этого искоса посмотрел на Зыля-Бородыля. Шарфюрер хоть бы и хотел посмотреть не искоса, так никак не мог. Во-первых, у господина Штюка были разноцветные глаза. Один ярко-голубой, другой — жёлтый, с синим ободком. Во-вторых, один его глаз смотрел налево и вниз, а другой тем временем направо и вверх.

— Ты есть — швайн… поганая свинья, — вместо благодарности сказал шарфюрер. — Ты разве не видишь, что я занят?.. Или, может быть, ты плохо видишь?.. Так я могу припаять на твой дурной лоб две фары…

Зыль-Бородыль сделал вид, что ничего плохого не услышал.

— Ты вот что, Генрих, — нагло посматривая шарфюреру в разноцветные косые глаза, сказал он, — быстренько доложи господину гауптштурмфюреру, что так, мол, и так, по очень важному делу пришёл старший полицейский господин Зылев. Форштейн?.. Так, понял, значит… Зер гут, пан шарфюрер.

Хенрик Штюк вдруг вскочил как ошпаренный, вскинул руку над головой.

— Хайль Гитлер! — гаркну лон.

Теперь только Зыль-Бородыль понял, что шарфюрер вскочил не потому, что испугался его наглости. В приёмной стоял комендант Велешковичского округа Ляпке.

Не ответив на приветствие шарфюрера, Ляпке ткнул рукой в сторону Зыля-Бородыля, испуганно спросил:

— Вас ист дас?.. Что это?.. Зыль-Бородыль сразу сообразил, что коменданта

напугал его пакет с голенищами. Наверно, комендант подумал, что Зыль-Бородыль держит под мышкой бомбу.

— А-а-а!.. Это, господин комендант, вещественное доказательство…