Ада Чумаченко: Человек с луны[Рис. П. Староносова ]

Маклай улыбался, но предсказания Туя всё-таки встревожили его.

Он взял острый нож и подошёл к одному из ближайших деревьев. Дерево было громадное. Высокий гладкий ствол поднимался стремительно и ровно. На мощных ветвях шумели листья. Какая-то любопытная птица звонко кричала на самой верхушке.

Маклай вонзил нож в толстую кору и взрезал её — длинная стрела остриём вниз забелела на тёмном стволе. Маклай отошёл и посмотрел на неё издали. Она была видна ясно и отчётливо. Здесь, под этим деревом, Маклай спрячет свой замётки и дневники, если ему и в самом деле будет грозить опасность. Что бы ни случилось, самое важное — работа, она не должна исчезнуть бесследно.

Письма были написаны. Собраны все вещи. Маклай в последний раз стоял на палубе «Витязя».

— Спасибо, — говорил он, пожимая руку капитану Назимову. — Я вам очень, очень благодарен за вашу помощь. Не забудьте только о моих бумагах. Если меня съедят…

— И съедят! — согласился капитан.

— …или просто убьют, — невозмутимо продолжал Маклай, — я всё же перед этим успею спрятать записки. Передайте их Географическому обществу. Передайте их моей родине, капитан!

— Да вы ещё подумайте! — почти закричал капитан, хватая Маклая за пуговицу. — Ещё ведь не поздно. Плюньте вы на этих дикарей с их происхождением. И не всё ли равно, какой они там расы? Дикари и дикари, и так видно!

Маклай сдвинул брови и тихонько освободил свою пуговицу.

— Мой учитель Чернышевский, — сказал он, отчеканивая каждое слово, — писал, что между людьми белой и цветной расы нет, по существу, никакого различия. Он писал о том, что все человеческие расы происходят от одного ствола, как ветви одного дерева, как ручьи из одного озера. Он всегда повторял, что люди, которые утверждают иное, делают плохое и нечестное дело. Они говорят, будто люди с белой кожей должны быть господами, люди с цветной кожей — рабами. Белым они отдают всю землю, цветных же толкают к нищете и вымиранию. Доказать, что все люди равны, — стало делом моей жизни. Но нам нужны факты. Мы должны исследовать. Мы должны изучать. Мы должны собрать тысячу доказательств, чтобы разбить наших врагов. И я соберу их здесь, на этом берегу, среди этих папуасов. Я буду учиться их языку, изучать их обычаи, собирать их сказки, исследовать строение их тела, волос, кожи. Я докажу, что они способны на всё, на что способен белый, что нет высших и низших, нет рабов и повелителей…

Так длинно Маклай говорил очень редко. Надо было уж очень рассердить его или задеть за живое, чтобы он сказал такую пространную речь. Но капитан и вправду задел его за живое. Отчего это неглупые люди не понимают таких пустяков? Разве задача Маклая — не большая задача? Разве это нужно доказывать и объяснять?

— Ну хорошо, хорошо! — уговаривал капитан рассердившегося Маклая. — Поезжайте к своим папуасам и успокойтесь. Дело хорошее, спорить не буду. Только всё-таки будьте поосторожней. Как личного одолжения прошу, голубчик. Сказки сказками, а человечье мясо ваши папуасы всё-таки кушают. Уж как-нибудь постарайтесь не попасться им на обед. Приятного мало!

Маклай засмеялся и потрепал капитана по плечу.

— Обойдётся! — уверенно сказал он. — Кто же ест своих друзей? А я к ним еду как друг. Не поймут? Значит, моя вина. А о бумагах всё-таки не забудьте. Самое высокое дерево и стрела на нём. Там и копайте. И… кланяйтесь России.

— Спустите флаг, — сказал Маклай Ульсону. — «Витязь» уже поднял якорь.

Ульсон подошёл к дереву, но остановился, не в силах поднять руки. Его колени дрожали, на глазах блестели слёзы.

— Вы, кажется, боитесь? — спросил его Маклай. — Ну так что ж — ещё не поздно. «Витязь» ещё здесь. Если хотите, вы можете ехать. Я останусь вдвоём с Боем. Только торопитесь. У вас всего несколько минут.

Ульсон сделал два-три шага и остановился. Решительный голос Маклая успокоил его. Он поднял голову и посмотрел на Николая Николаевича.

Маклай стоял у дерева, на верхушке которого развевался флаг. Лицо его было спокойно, движения уверенны. Руки ловко потянули верёвку, и флаг медленно пополз вниз, салютуя уходящему кораблю:

«Прощай, «Витязь»! Прощай!»

Дым белой лентой растянулся над океаном. Корвет делался всё меньше и меньше.

Казалось, он таял в голубоватом тумане моря.

Глазам было больно от солнца и ослепительного блеска воды, но Маклай смотрел не мигая на уходящий, тающий вдали корабль.