Борис Левин - Еще один шаг

— Поделим на сегодня и… на завтра.

— А зачем? Что мы — зимовщики?

— Кто знает. Петр Никодимыч всегда говорил: думай и про завтрашний день. Понял?

Валерка не стал больше возражать: делить так делить. Алешка на глаз отмерил половину хлеба и разломал, потом разделил рыбу. Братья неплохо подкрепились, закусили ягодами. Валерка даже похлопал себя по животу:

— Как барабан.

— Отчего это?

— От ягод, наверно.

— Заболеешь, поменьше есть надо.

Валерка понимающе кивнул: он тоже знал об этом.

— Выпьем воды, — предложил Алешка и достал из корзины бутылку.

Выпили по глотку воды, и Алешка вставил бутылку обратно в корзину. Вдруг почти над самыми головами ребят бесшумно пролетела огромная серая птица. Казалось, она едва не задела их широченными крыльями.

— Что это? — прошептал Валерка. Он встал, потянул куртку. — Уйдем отсюда… Вон — еще.

Это были совы, летевшие на ночной промысел. Большие, бесшумные.

Алешка не возражал, быстро собрался, дал Валерке палку.

— Пошли.

Сколько прошло времени, как они оставили злополучную поляну, сказать трудно, но шли они довольно долго, пока лес не окутала синяя вечерняя мгла.

— Нога болит, — взмолился Валерка. — Посидим, Лешка.

Они были на маленькой полянке, гораздо меньше той, откуда бежали.

— Давай здесь.

Наломали веток, сложили их под кустом, в головах поставили корзинку.

Тихо стонал лес. Меж ветвей появился серый шар луны. Внимание ребят привлекла странная птица; прижавшись к коре, как бы слившись с поверхностью ствола, птица сидела совершенно неподвижно, и казалось — она часть дерева. Но вот заблестели ее до того почти закрытые глаза: наверно, она заметила мальчишек. Красивый темный глаз ее смотрел пристально, птица насторожилась. Валерка шепнул:

— А что она сидит так? Лешка, слышь?

В ту же минуту птица быстро и бесшумно взлетела, у нее были длинные и острые крылья, а летела она каким-то танцующим полетом, и вдруг тут же села на кучку хвороста, и… пропала. Прошло минуты две, и до слуха ребят донеслось «тр-уэрр», «уэрр», «уэрр» и еще — «фюрр».

— Это же козодой, — сказал Алешка. — Чудная какая, правда? Она любит слепней всяких, что возле коров собираются, а раньше думали, будто она коров доит или коз. Вот и пошло: козодой да козодой.

— Выдумали на нее.

— Ну да, выдумки… Петр Никодимыч говорил: козодой — ценная птица.

— А куда она девалась?

— В хворосте или на дереве… Она же цветом на кору похожа.

Ребята помолчали. Лес наполняли глухие вечерние звуки, и голос козодоя потонул в них.

— Найдет нас папка? — спросил вдруг Валерка. — Темно тут и кусты какие-то… плохие.

— Почему плохие?

— Лохматые очень.

Чтобы успокоить себя и брата, Алешка сказал, что кусты здесь обыкновенные, такие же, как у них в Белозерске, а отец, чтобы идти ночью, наверно, фонарь возьмет с собой и обязательно найдет их. Они утром проснутся, и отец придет.

— А какой фонарь?.. «Летучую мышь»?

— Ага, мышь, — уже засыпая, сказал Алешка.

Мальчики проснулись почти одновременно: Алешка повернулся на бок, нечаянно толкнул Валерку — и сна как не бывало.

Алешке показалось, будто кто-то следит за ними. Он присмотрелся к дереву: на ветке сидела белка и черными любопытными глазами поглядывала на мальчиков, но вдруг метнулась вверх и пропала, только закачались зеленые иглы.

Всю поляну густо усыпала роса, почти на каждой травинке блестели сизые, будто окаменевшие росинки. Но тут Алешка вспомнил все, что произошло с ними вчера, и лес сразу потускнел.

Валерка, сидевший рядом, протер кулаком глаза, горько вздохнул:

— Не нашел нас папанька… А ты говорил — найдет.

— Не нашел, — невольно подражая брату, вздохнул и Алешка.

— И фонарь не помог.

— Какой фонарь?

— Ну вот… «Летучая мышь». Сам же говорил.

Рассвет приходил медленно. Над лесом вставало солнце, наверно хорошо отдохнувшее за ночь. Послышалась короткая трель зорянки-малиновки. А вот и она сама под соседней сосной мигнула оранжевым передничком и юркнула в чащу. Раскрылись повернутые к солнцу цветки козлобородника. Алешка заметил их сразу, как только проснулся. В другой раз, в другом месте он бы, может быть, обошел поляну, высмотрел бы все-все. Теперь же не до этого.

— Домой хочу, — всхлипнул Валерка. — Идем, Лешка… Идем же!

— Сейчас, вот сейчас. Только… в какую сторону идти?