— А где военные фотографии? — поинтересовался Данила. — Дед ведь воевал.
— Он никогда не рассказывал про войну, — покачала головой мама. — А снимки есть — в альбомах где-то. Потом найдёшь.
Одно напоминание о войне в кабинете все-таки было. Над столом в стеклянной коробочке висела медаль "За отвагу". Данила её узнал — на серо-синей ленточке, потёртой и порванной, с вытершимися красными буквами, танками и самолётами. Только на этой медали была ещё красная звезда — тоже облупившаяся. Такой звезды не было на виденной Данилой раньше "За отвагу" — у одного из журналистов маминого отдела, воевавшего в Первую Чеченскую.
— Только одна? — спросил Данила. Светлана Александровна грустно улыбнулась:
— Дурачок…Остальные папа… ну, дедушка…не доставал. А эта висела, сколько себя помню… Ну, хватит, пошли разбирать вещи.
На чердаке дед оборудовал мастерскую. За домом стояли сарай, гараж и располагался заросший огород с неработающей системой полива.
Почти вся мебель была на местах. От этого возникало ощущение, что приехал в гости. Серёгины привезли с собой немного вещей, и они мало подходили к дому — современного стиля, лёгкие, плавных очертаний, броских цветов, эти веши, как и хозяева их, казались чужаками среди строгих, сумрачных, прямоугольных старожилов.
Странно было пользоваться множеством чужих вещей. Казалось, что они прямо в руках оживают после долгого сна…
…Был уже первый час ночи, когда Данила перестал таскать вещи. Мама и сестрёнка спали уже давно, часа два, а он всё сновал между трейлером и домом, то по комнатам, придерживаясь хорошего правила: вещи нужно ставить по местам СРАЗУ, а не загромождать ими коридоры и прихожие — мол, "потом расставим", потому что это "потом" превращается в недели, а то и в месяцы, в течении которых бывает невозможно найти самое необходимое.
Сбросив кроссовки, Данила уселся на диван и включил телевизор пультом. Попал на новости ОРТ, последний выпуск. На Ближнем Востоке шли бои израильтян с арабами. Папа Римский к чему-то призывал людей мира, хотя совершенно непонятно было, как выполнить его призывы, если обиды, из-за которых вцепились друг другу в глотки в разных точках планеты, чуть ли не древнее христианства.
Данила пощёлкал пультом. Телевизор принимал ОРТ, НТВ, TV6, "КУЛЬТУРУ" и местный канал "БРИЛЛИАНТ". Ничего интересного не встречалось, мальчишка выключил телевизор и подумал, что здорово — из вещей ничего не попортилось по время перевозки машины и прицепа по жэдэ. Потом подумалось, что завтра мама пойдёт на работу в СВОЮ газету. И ещё — что он сын владелицы городской газеты. Звучало солидно — в Москве о себе такого Данила сказать не мог, слова льстили его самолюбию. Снова пришла старая мысль — неплохо было бы стать журналистом. В этой профессии Данила понимал и умел, считая, что лишних профессий не бывает. Но к этой его скорее тянуло по привычке, а если честно — Данила не знал, кем он станет. Его мечты были смутными и неопределёнными, но работа, конечно же, должна была быть интересной и любимой. А значит, такой она и будет.
"Но кем же стать? — сонно думал он, разглядывая серый экран телевизора. — Люська, например, хочет стать королевой. Стать, что ли, братом королевы? Непыльно, но и неинтересно… Ещё будет время подумать…"
Занятия в школе должны были идти целую неделю, потом — выпускные экзамены… заранее сдав их Данила растянул себе каникулы, но сейчас сомневался правильно ли поступил — лучше бы сразу встретиться со своими будущими друзьями… ну и врагами. Да и понять, что тут за школа. И сколько их тут — населения-то около тридцати тысяч. Мама сказала, что после школы можно будет поступить в Воронежский Университет и пояснила, что после московских и петербуржских ВУЗов он считался лучшим в стране, она и сама его окончила.
Надо бы завтра посмотреть город, подумал Данила. И ещё подумал, что очень насыщенным получился день. Мысль была взрослой, Данила подумал её — и успел ещё осознать, что спит, прежде чем заснул по-настоящему.
ГЛАВА 4.
Данила проснулся от писка Люськи на верху — она требовала, чтоб ей подали мюсли с молоком. Послышался голос Светланы Александровны, её шаги по верхнему этажу. Данила, сцепив пальцы на затылке, тихо застонал и пошевелил ногами, пытаясь размять их. Насчёт мюслей он был уверен, что их нет. Но, кажется, были чёрствые бутерброды…Свесившись с дивана, мальчишка начал лихорадочно нашаривать кроссовки. Не миновать бежать в магазин…а где он?.. и сколько времени?.. Он посмотрел на часы — семь! И попробуй отказаться. Люська и так в полном возмущении, что Даниле можно не ходить в школу, а её — приходиться.
Читать дальше