— Господи, — вздохнула Светлана Александровна, — ну и соседство!..
…Война прошла через Горенск-Колодезный дважды. В июле 1942 года войска 4-й
9.
танковой армии вермахта, преследуя отступавшие на Сталинград части нашего Юго-Западного фронта, оккупировали город. Но захватчики пробыли в нём недолго. Уже в декабре того же года 1я Гвардейская армия генерала Кузнецова с ходу освободила Горенск — Колодезный, выбив из него итальянцев, которым генерал Паулюс доверил прикрывать флаги своей армии при наступлении на Сталинград. Союзнички немцев воевать не умели и не хотели — они просто драпали от гвардейцев, оставив город почти неразрушенным.
Но за короткий период войны в Горенске-Колодезном осталось немало подарков, подобных тем, что лежали на обочине дороги. К счастью, большинство из них были заскладированы и не представляли такой опасности, как безо всякого порядка разбросанные боеприпасы или установленные по давно уничтоженным планам минные поля. Но всё равно — приятного мало. Хотя местные жители научились к смертоносным сюрпризам философски — почти как жители далёкого молдавского села в старинном смешном и непонятном фильме "Трембита", где на мины ставили корыта и вешали их для баланса на колодезные подъемники — "журавли".
Однако, для приезжих это было немалым испытанием. Обнаружить в саду дома, куда приехал отдыхать на лето, полутонную авиабомбу, которую хозяева используют как стояк для навеса — согласитесь, это немного нервирует.
…Ольховая оказалась длинной, и вскоре пошли вполне обычные дома, которые можно встретить и на окраинах Москвы. Возле них встречались такие же обычные люди. Почти каждый дом не выходил окнами прямо на улицу, а стоял в глубине солидного участка, прикрываясь весёлой майской зеленью кустов и деревьев. Из-за калиток наблюдали за проезжающей машиной философского вида здоровенные собаки, которых Люська провожала скучающим взглядом.
N207 был вполне обычным двухэтажным домом за железной, в петлях хмеля, оградой, окружавшей подзапущенный сад, через который вела узкая дорожка из серых плит ракушечника. Ставни дома закрыты, зелёная краска на них местами облупилась. "Он спит, — неожиданно подумал Данила, — и ждёт, наверное, кто придёт к нему…а может ему снится прежний хозяин?"
BMW с прицеплённым к нему грузовым трейлером остановился, и Светлана Александровна, положив руки на руль, смотрела на дом. Данила увидел, что на ресницах матери поблёскивают крошечные капельки. Почувствовав взгляд сына, женщина улыбнулась ему и тихо казала:
— Шестнадцать лет… Надеюсь, мы покажемся ему не хуже отца.
— Мальчишка понял, что мать думала о том же, о чём и он.
— Он же должен тебя помнить серьёзно, — и ободряюще ответил Данила и вылез наружу, сказав: — Я открою ворота.
Он потянулся, осматриваясь. В калитку, как видно, ещё входили, а вот въездные ворота заплёл всё тот же хмель. Данила вошёл во внутрь и огляделся. Изнутри сад казался ещё более запущенным и диким. В нём царил зелёный молчаливый сумрак, чем-то похожий на сумрак морских глубин.
Даниле стало не по себе. Возникло ощущение, что из за кустов и деревьев за ним наблюдают не то что недобрые, а оценивающие — вот правильное слово! — глаза. Мальчишка поспешил к воротам и, кулаком подняв засов, распахнул их сильным рывком, обрывая плети хмеля.
…Дом оказался большим. Не только КАЗАЛСЯ, но и ОКАЗАЛСЯ. Когда Данила распахивал ставни, закреплённые железными штифтами, насквозь проходившими через стены, оторвавшийся карниз "приласкал" его по голове.
— Вот блин, — проворчал он, одной рукой потирая ушибленное место, а другой
10.
прилаживая карниз в прежнее положение, — работа сама на голову упала…
На первом этаже — прихожая с лестницей наверх и вниз, в подвал, заваленный разным барахлом и холодный, как Арктика. Из прихожей двери вели на кухню, в столовую, совмещённые ванную и туалет с общей газовой колонкой (Данила долго не мог понять, что это такое), чулан и зал, который был один размером чуть не с весь первый этаж московской квартиры. На втором этаже оказались четыре(!) спальни и кабинет деда, сплошь заставленный книжными полками, на которых в ряд выстроились строгие, тёмных цветов издания полных собраний сочинений (по прежним временам — большая "подписная" редкость, Данила это знал!), подшивки "Красного Маяка" и сотни других самых разных книг, газетных и журнальных подшивок. У Серёгиных тоже было не мало книг, но всё-таки не столько и не таких. Стоял тут довольно новый компьютер со всем обеспечением (и подключенный к Интернету через местную телефонную станцию!). А на одной из стен висели фотографии — много-много. Там были дед и бабушка, ещё какие — то люди и места, и Люська звонко рассмеялась, когда мама показала ей на снимке выпучившую от сосредоточенности глаза маленькую девочку в белом платьице, с большими бантами и сказала: "Это я".
Читать дальше