— Я? На скейте? Не солидно.
— Ты такой солидный, — хмыкнул Дэмиэн.
— В меру…
— Особенно в этой дурацкой куртке. На какой помойке ты ее взял?
— На рынке, — оскорбился я. — Точно там же, где ты взял свою рубашку. И джинсы. Все, я хочу есть.
Я взял из угла табуретку с гнутой ножкой и сел за полосатую тумбочку и убедился, что борщ стал совсем холодный.
— Может, погреть?
— Не надо.
— Вкусно?
Я убедительно кивнул. Я такого борща не ел уже несколько лет. Я вообще питался от случая к случаю — когда появлялись редкие деньги. Желания готовить у меня никогда не было, поэтому моим коронным блюдом всю жизнь оставался бутерброд с колбасой. Впрочем, иногда я мог пожарить картошку или сварить макароны, но это случалось редко.
Дэмиэн с разбега прыгнул на диванчик-машинку. Пружины жалобно скрипнули, а Дэмиэн продолжал прыгать.
— Сломаешь, — предупредил я.
— Не, я ж не ты. Это у тебя все разваливается… Да он отопедический, не развалится.
— Ортопедический, — поправил я. — А у тебя больше нет борща?
— Говорю же, кастрюля. Такая! — Дэмиэн развел руки. — Нет! Вот та-а-акая!
Мальчишка подпрыгнул еще раз и слез с кровати. Он постоял немного, задумавшись и глядя на меня, прикатил пестрый стул на колесиках к шкафу и встал на него.
— Кувыркнешься, — снова предупредил я.
— Вот еще… Смотри.
Дэмиэн аккуратно достал со шкафа какую-то большую коробку. Я внимательно смотрел за мальчишкой и не сдержал восторженного восклицания, когда Дэмиэн поставил коробку на тумбочку передо мной.
Это был макет нашего Гальера. Все было узнаваемо — парк с маленькими скамеечками из зубочисток, раскрашенными в приятный зеленый цвет, с настоящими кустами — веточками, аккуратно связанными ниткой, и даже фонтанами из соленого теста. Немножко не похожие на настоящие, они все равно были очень красивые и смешные. Я улыбнулся, представив как Дэмиэн старательно вылепливает из теста фигурки мушкетеров с саблями, горнистов, мальчишку и девчонку с собакой — самые красивые фонтаны Аденауэрского парка.
Но тут, кроме парка, было еще много красивого и интересного. Маленькие домики из картона с прорезанными окошками, открывающимися дверями и нарисованными клумбами. Каменные дорожки, тропинки и заборчики. Все такое знакомое и уютное. Яблони и вишни рядом с парком — непонятно, из чего, но удивительно похоже. Даже речка и камни, и огромный мост из вырезанной жестянки над двумя берегами.
— Ого… Как же ты все это сделал?
— Я с Райаном вместе. Он мне иногда помогал. Правда, красиво?
— Еще как… Это… просто здорово!
— Только знаешь что? Я не стал гимназию делать. Я подумал — ну ее. Ничего, верно? Или нужна?
— Нет, Дэм… Тут уже ничего не надо… А как же ты траву приклеил?
— Да просто. Кончики подогнул, и приклеил густо. Только ее каждое лето надо менять. Она высыхает. Он у меня всегда летом стоит на этой тумбочке. Уже два года, это третий. А зимой я вату кладу, будто снег.
— Это просто здорово, — восхищенно сказал я. — Это даже… оранжево.
— Оранжево?
— Так Дэмиэн говорил. Когда было что-нибудь отличное, он говорил — оранжево. Ярко, красиво… он любил.
Дэмиэн потрогал травинку и осторожно посмотрел на меня. Я уже рассказывал ему о брате. Он всегда слушал меня, всматриваясь куда-то вдаль и сидя тихо-тихо, почти не дыша. Лицо у него становилось немного странное — такое задумчивое и серьезное, совсем взрослое. А иногда он поднимал глаза, и я видел, что он как будто хочет что-то сказать. Но он никогда ничего не говорил. Только слушал. И я смотрел на него и сбивался с рассказа. У меня внутри что-то обрывалось, когда он поднимал голову. О чем он думал, этот тоненький маленький пацан? О чем думал мой брат в последнюю минуту? И о чем думал Господь, велев погубить сотню людей?
— Я тоже люблю, — сказал мальчик. — А мы похожи хоть чуть-чуть?
Я опустил ложку в пустую тарелку и провел пальцем по мостику над речкой. Даже фонарики Дэмиэн приспособил к нему. Настоящие фонарики от гирлянды.
— Похожи. Очень похожи. Только он никогда не сумел бы сделать такой город.
— Да я же не об этом…
— Я знаю, — я надолго замолчал, напряженно смотря в пустую тарелку, и добавил: — Я вот все думаю — ну почему мы не пошли тогда в хвост все вместе? И почему туда пошел я? Чего мне не сиделось на месте?
— Но ведь это же лучше…
— Это несправедливо. Он сделал бы много хорошего, я знаю. А я… я живу, как… Я даже не знаю, как это называется. Вообще ни к чему. Незачем.
Читать дальше