Город «Счастливая»
— Устал с дороги, Арзак? Хочешь спать? — быстро спросил Филл, как только слуга унес опустевший столик.
— Скиф устает не раньше, чем валится под ним конь.
— Хорошо сказано. Ксанф, тебе такой ответ должен понравится. Мне он, во всяком случае, по душе. И раз лошадка цела и крепко стоит на своих белых ножках перед яслями с зерном, то что нам мешает показать гостю агору?
— Агору посмотреть надо, — подтвердил Ксанф. — Недаром у нас говорят: «Агора — сердце города».
Мысли Арзака были в степи, кружили вокруг белой кибитки. Но разве достойно гостю перечить хозяевам?
— Я буду рад увидеть все, что вы мне покажете.
«Поворот на закат, поворот на юг, снова на закат. — Арзак запоминал дорогу. Если понадобится он быстро отыщет дом, где оставил коня. — Опять на закат, теперь прямо. Верно, птицам, глядящим сверху, Ольвия кажется сетью. Улицы тянутся ровными нитями, они не сворачивают, как тропа, а пересекают одна другую. Опять повернули на юг. Стены здесь еще выше».
— Обрати внимание, Арзак, как широка наша Главная улица. Колесницы и всадники свободно едут навстречу друг другу, и еще остается место для пешеходов. Ты заметил, что мы идем по гладким камням, не трудя своих ног неровностью почвы?
— Не горячись, Филл, — сказал Ксанф. — Наш гость привык к просторам степей. Улицы, наверное, кажутся ему ловушкой.
— Ах, Ксанф, вечно ты так. Что из того, что степь? Разве люди перечат природе? Они подражают ей, только при этом беспорядочным формам придают разумную правильность. Зодчий скалу превращает в храм, деревья в колонну. Художник рябь волн превращает в орнамент, сочетаниям красок он учился у цветов, плетению узора — у виноградных лоз.
— Следуя твоей мысли, улицы придется сравнивать с реками.
— Правильно, Ксанф, и агора, главная площадь, питает их, как полноводное озеро или Понт.
Смысл разговора показался Арзаку темным, он спросил:
— Чем закрыта земля на ваших улицах? Белоног шел с опаской, было на самом деле похоже, что он собирается плыть.
— Видишь, Ксанф, наш гость все замечает. Даже его лошадка отличила вымостку от земли. Как славно назвать лошадку по цвету. Белоног — белые ноги. Сегодня же сообщу своей Звездочке, что она превращается в Черногривку.
— Ты забыл дать ответ. Разреши, это сделаю я. Ради заработка мне не раз приходилось обтесывать известняк и мостить улицы. Вымостка состоит из осколков битой посуды и щебня. Стоит рассыпать осколки и щебень вдоль улиц, как люди и кони втопчут их в землю, и земля станет тверже камня.
— Вот и пришли! — воскликнул Филл. — Много людей, Арзак?
— Очень. Словно три или пять кочевий собрались вместе.
Улица кончилась. Линии стен сменили ряды прилавков, столиков и плетеных кибиток. И хотя близился полдень — час, когда торговля кончалась, — и большинство горожан уже успели запастись свежей снедью и свежими новостями, ряды все еще были заполнены. Торговля шла весело, с криками, прибаутками.
— Ножи-ножички, дому помощники!
— Амфоры, пифосы, привозные, расписные!
— Мясо вяленое, сушеное, копченое, на огне моченое!
— Без ножа в хозяйстве брешь — без посуды, как поешь?
Скобяные изделия, глиняные бочки — пифосы, в каждую из которых мог поместиться воин с копьем и щитом, остроносые амфоры — кувшины для вина и оливкового масла, килики — кубики.
— Без посуды дому худо. Купи, хозяин!
— Пирожки на меду! Булочки с изюмом!
— Вода, вода! А вот кому воды? Вода, вода!
— Рыба свежая, чешуя серебряная!
Огурцы, связка лука и чеснока, рыба, мясо, орехи — все это летело с лотков в корзины — их несли рабы или слуги. Торговцы взамен получали монеты с изображением богини земледелия Деметры. Монеты были литые, крупные.
Разменной мелочью служили «дельфинчики» и «стрелки» — маленькие отлитые из бронзы фигурки.
Сделав покупки, горожане покидали ряды степенно, словно не они только что торговались до хрипоты из-за каждого «дельфинчика», мяли и нюхали снедь. Шли важно, опираясь на посох, перекинув через руку край плаща-гиматия. Чем полнее была набита корзина в руках слуги, тем больше важности приобретала походка его господина.
Покупки для дома-дело мужчин. Разноцветный хоровод женщин кружил возле столиков ювелиров. Жарким солнцем и светлой луной там сверкали изделия из золота и серебра. Тонкие пальцы перебирали браслеты, кольца, цепочки, щупали нарядные привозные ткани, развешанные на шестах. Ткани покачивались длинными полосами: белые в пестрых разводах, темно-желтые, словно осенний мед, пурпурно-красные, как закат.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу