Лемони Сникет - Скользкий склон (с иллюстрациями)

— Ты на что это пялишься, а, зубастая? — спросил он. — Завтрак готов?

— Почти, — ответила Солнышко.

— От этого младенца толку никогда не добьёшься, — заявил Хьюго. — Вот уж воистину карнавальный урод!

Солнышко вздохнула, однако труппа Олафа так глумливо загоготала, что вздоха никто не услышал. Гнусные сотоварищи злодея понемногу потянулись от палаток к плоскому камню, который Хьюго застелил одеялом. Одна из женщин с напудренным лицом взглянула на Солнышко и украдкой улыбнулась ей, но никто не предложил младшей Бодлер ни помочь ей приготовить завтрак, ни даже поставить на стол разрисованные глазами тарелки. Более того, негодяи столпились вокруг камня, болтая и хохоча, и предоставили Солнышку осторожно нести им завтрак, сервированный на большом подносе в форме глаза — этот поднос нашёлся на дне корзины для пикников. И хотя Солнышку по-прежнему было страшно находиться в плену у Графа Олафа и тревожно за брата и сестру, она даже немного возгордилась, увидев, как Олаф и его труппа смотрят на поданную еду.

Солнышко не забыла, что говорила её мама о важности сервировки, и, несмотря на тяжёлые обстоятельства, сумела приготовить прекрасный завтрак. Во-первых, она открыла кувшин апельсинового соку и выскребла его содержимое чайной ложкой, так что получилась миска апельсиновых льдинок. Она разложила их горками по тарелкам, приготовив таким образом холодный вкусный апельсиновый лёд — это блюдо принято подавать на роскошных банкетах и балах-маскарадах. Во-вторых, Солнышко тщательно сполоснула рот талой водой и зубами разжевала кофейные зёрна, а потом, разложив жёваный кофе по чашкам, взяла ещё талой воды и залила его, приготовив холодный кофе — вкуснейший напиток, который мне довелось отведать в Таиланде, куда я прибыл брать интервью у одного таксиста. Кроме того, младшая Бодлер сунула холодный батон под рубашечку, чтобы согреть его, а когда он оттаял настолько, что его можно было есть, положила по ломтику на каждую тарелку, взяла чайную ложечку и намазала ломтики ежевичным вареньем. Солнышко постаралась придать варенью форму глаза, чтобы порадовать негодяев, которым предназначался завтрак. В качестве последнего штриха она взяла букетик плюща — его Граф Олаф недавно подарил своей подруге — и поставила в небольшой молочник, входивший в чайный сервиз. Молока в запасе не оказалось, и букетик служил центром композиции, что здесь означает «был тем украшением, которое ставят в середине стола, зачастую с целью отвлечь внимание от поданных блюд». Разумеется, в меню завтраков al fresco, сервированных на ветреных вершинах гор, редко входят апельсиновый лёд и холодный кофе, а прежде чем мазать ломтики хлеба вареньем, их по традиции поджаривают, но у Солнышка не было ни огня, ни кухонного оборудования, и тем не менее она сделала всё возможное в этих условиях и имела право ожидать, что Олаф и его труппа по достоинству оценят её старания.

— Кофелёд, апельсин, тосты, — объявила Солнышко.

— Это ещё что такое? — подозрительно спросил Граф Олаф, заглянув в чашку. — На вид будто бы кофе, но он промёрз до дна!

— А это что за оранжевая каша? — подозрительно протянула Эсме. — Я хочу роскошной модной еды, а не какую-то горстку льдинок!

Колетт взяла с тарелки кусок хлеба и подозрительно оглядела его.

— Тосты совсем холодные, — сказала она. — А разве можно есть холодные тосты?

— Нет, конечно, — ответил Хьюго. — Этот младенец наверняка хочет нас отравить!

— Вообще-то кофе совсем неплох, хотя и крепковат, — сказала одна из женщин с напудренным лицом. — Передайте мне, пожалуйста, сахар.

— Сахар?! — так и взорвался Граф Олаф. Он вскочил, схватился за скатерть и изо всех сил дёрнул, так что все труды Солнышка пошли насмарку. Еда, напитки и посуда так и разлетелись во все стороны, и Солнышку пришлось пригнуться, чтобы не получить по голове шальной вилкой. — Да этому жуткому завтраку не помогут даже груды сахара! — проревел он и нагнулся, заглянув своими сверкающими глазами прямо Солнышку в лицо. — Я велел тебе приготовить славный горячий завтрак, а ты подсовываешь мне отвратительную холодную ерунду! — проорал он, выпуская изо рта зловонные облачка пара. — Неужели ты не понимаешь, как высоко мы забрались, ты, саблезубый папуас? Если я сброшу тебя с Коварной Горы, ты разобьёшься вдребезги!

— Олаф! — одёрнула его Эсме. — Ты меня поражаешь! Неужели ты не понимаешь, что если мы сбросим Солнышко с горы, наследства Бодлеров нам не видать как своих ушей? Ради нашей главной цели нужно, чтобы Солнышко была жива!