Аглая Дюрсо - Весь мир - чулан

— Ура! — прервала воспоминания Белки Канючка. — Сейчас мы будем писать письма! — И она захлопала в ладоши!

— А я буду спать, — отрезал Дорожкин. — И тебе советую! Ведь ты даже не знаешь, кому их писать! — Он свистнул Прищепку, залез в носок, Прищепка схватила носок за краешек и смирно села на бортике столешницы ждать до Весны новых распоряжений хозяина.

А Канючка вопросительно посмотрела на Белку.

— Сейчас уточню, кому писать! — сказала понятливая Белка и спрыгнула со столешницы во тьму.

Она появилась, держа в зубах пачку потрепанных и пожелтевших листов.

— Ух ты, — завистливо выдохнул Кладовкин, — да это же священная книга! Только ее беречь некому, вон как испортилась.

Белка выпустила листки из зубов и смущенно отвернулась. Она-то знала, кто приложил зубы, чтобы испортить священные письмена. А Кладовкин уже вовсю бегал по страницам. Вдруг он остановился и шлепнул себя по шлему.

— Что, понял, кому писать? — спросила Канючка.

— Нет! Но кажется, я понял, кто писал!

И Кладовкин юркнул в свою сокровищницу.

Через минуту Механюк, Канючка, Кладовкин и Белка пристально сравнивали кружки и крючки в священной книге про «жи-ши» и в задиванных письмах. Не было сомнения: эти труды создала одна рука!

— Я не сомневаюсь, — важно заключил Механюк, — что эта рука принадлежит высокоученому существу! Вон сколько он написал!

Механюк не ошибался: и письмена, и священная книга про «жи-ши» были написаны папой в ту пору, когда он был совсем маленьким. Вот почему трое друзей и крыса Белка с таким трудом расшифровывали его каракули!

— «С-но-вым-го-дом-до-ро-гой-дед-мо», — читали они по слогам, перебегая с одной кривой строчки на другую…

— Ну что вы не угомонитесь? — проворчал из своего спального носка Дорожкин.

— Мы письма читаем!

— Чужие письма читать нехорошо… А мне свет мешает! — огорченно сказал Дорожкин.

— Эти письма принадлежат мне с тех пор, как никто за ними не явился, — оправдалась Белка.

А Кладовкин тяжело вздохнул и скрылся в своем ящике. Из него он вынес сокровище, найденное в подземелье дракона, сокровище, данное ему принцессой в трудную минуту, сокровище, которое он, рискуя жизнью, сохранил во время трудного перехода. Это была простыня!

— Все для тебя, дорогой Топ, — сказал он.

— Мне что, голову замотать, чтобы в глаза не светило? — обиделся сонный путешественник.

— Ну, есть и другой вариант… — задумался Кладовкин.

— Вариант «Белка»? — со знанием дела крикнула Канючка. Этот вариант уже выручил ее и Кладовкина.

— Нет, вариант «Кино», — смущенно сказал Кладовкин и натянул простыню так, чтобы Топу не мешал свет от апельсиновой лампочки. — Ну как? — затаив дыхание, спросил Трезор. Он надеялся, что Топу понравятся их тени на простыне и он высоко оценит изобретение друга.

Но Дорожкин только сладко зевнул.

«Эх, — уязвленно подумал Кладовкин, — никому нет дела до искусства!»

Он вернулся к Механюку, Канючке и Белке, и друзья опять погрузились в изучение таинственных писем.

— До-ро-гой-дед-мо-роз! — наконец сложили они буквы в слова.

— Ага! Дед Мороз! Вот кому пишут письма на Новый год! — обрадовалась Канючка. — Перо мне! И бумагу!

— Да, но зачем писать ему еще одно письмо, если он старые бросил за диван? — попытался докопаться до истины ученый Механюк.

— «По-да-ри-мне-на-но-вый-год-ве-ло-си-пед!» — продолжала чтение Белка.

— Ага! Все ясно! У него есть велосипед! И он готов с ним расстаться! — обрадовался Кладовкин. У самого Кладовкина велосипеда не было. Кроме того, он даже не знал, что это такое, чтобы оценить, какой же Дед Мороз щедрый.

— Так-так… — задумчиво пробормотал Механюк и заглянул во второе письмо, потом отложил его и заглянул в третье. Потом быстро перелистал всю пачку…

Все письма начинались и заканчивались одинаково. В них менялось только одно слово! Слово «велосипед» менялось на слово «марки», потом на слово «удочка», потом на «шапку с пумпоном»…

— Я все понял! — воскликнул Механюк. — Во всех письмах просят подарки!

— Ух ты! Сколько всего есть у того, у кого их просят, — удивился Кладовкин.

— Наверное, он волшебник. И притом очень состоятельный! — мечтательно сказала Канючка. — Я тоже все поняла: Новый год — это общий день рождения, когда всем дарят подарки! Давайте просить!

Они принялись отрывать чистые кусочки от истлевших писем и писать фитильком из масляной лампы;