С. Полетаев - Волшебная трубка капитана

Грамоту Даньке Соколову капитан зачитывать не стал, а своими словами сказал, что в ней отмечаются достижения на поприще гуманитарных наук – каких, не уточнил, однако добавил, что в них еще надо усовершенствоваться и если достижения будут достаточно велики, то человечество в свое время о них непременно узнает…

Данька спрятал грамоту за пазуху. Сердце его при этом так сильно билось, что он совершенно не расслышал, за что же аплодировали Марку, который раскланивался во все стороны, как знаменитый артист, хотя, согласно грамоте, он всего лишь оставался при капитане для дальнейшего прохождения курса навигационных наук.

– А теперь за выдающиеся успехи в области кулинарного искусства, а также музыкальной эксцентрики грамота вручается Александру Охапкину…

– Просим! Просим! – закричал Автандил Степанович, все захлопали и тоже закричали:

– Просим! Просим!

И тут соседи вытолкнули Диогена на маленькую сцену, он стал оглядываться, не зная, что делать, но встретился взглядом с Данькой, который уже успел прийти в себя и понял, что надо спасать друга и не допустить провала. «Успокойся! – скомандовал Данька, вонзая в Диогена телепатический взгляд. – Начинай!»

И тогда по мановению волшебной палочки из кухни прилетели кастрюля, ведро, таз и кочерга. В клеенчатом фартуке и белоснежном колпаке, Диоген ловкими движениями поймал кухонные предметы, и сразу загремел веселый оркестр: запели флейты, забили бубны, закудахтал саксофон и залаял контрабас.

Не дав публике опомниться, Диоген подбросил вверх кастрюлю. Еще одно движение – и вслед за кастрюлей взлетело ведро. Еще движение – и вверх устремился таз. Взмах – прыгнула кочерга.

Под потолком завертелась-закружилась чехарда: кастрюля – ведро – таз – кочерга! Кастрюля – ведро – таз – кочерга!

Диоген превзошел все ожидания. Он превзошел себя. Карусель рассыпалась, но и в неразберихе летающих предметов был свой железный порядок, потому что кастрюля упала не как-нибудь, а угодила на голову, как шляпа, а ведро грохнулось не на пол, а уселось верхом на кастрюлю, и только таз со звоном упал на пол, но и он покатился не просто так, а колесом. Диоген погнался за ним, бегал вокруг стола, будто невзначай толкая ногами, как мяч, пока не умчался вместе с тазом на кухню.

Так все это было на самом деле или разыгралось в чьем-то воображении, не так уж важно. Но зрители были в восторге. Они хлопали, кричали «браво», никак не могли успокоиться, пока Автандил Степанович, вытирая салфеткой крупные капли пота со лба и усов, не объявил перерыв, чтобы женщины убрали со стола и приготовили чай.

А мы на этом кончаем нашу повесть, предоставив читателям самим вообразить, какие еще речи говорились за праздничным столом, какие вкусные вещи подавались, и о чем шептались ребята, и кто выиграл карамельное пари, которое предложил Рубик, и многое-многое другое, что могло произойти в здании школы, куда привез «пескарей» Александр, действовавший по уговору с майором Охапкиной. Предоставим все это воображению читателей, а сами перейдем к эпилогу, но не к такому эпилогу, когда просто узнаешь о судьбе героев, кто кем стал, кто на ком женился и так далее, а к эпилогу в высшем смысле, который раскроет нам главный смысл нашей повести.

Итак – эпилог.

К вечеру круто изменилась погода. Еще с минуту назад ярко светило солнце, спокойно надвигались берега, мягко зеленели лесные дали, но вдруг солнце куда-то исчезло, над рекой заклубились лиловые тучи, зашумел влажный ветер и поднял волну. Пришлось спешно поставить на лужайке палатку и окопаться канавкой для стока воды.

Однако не успели «пескари» разместить вещи и освоиться на новом месте, как небо грохнуло над ними и раскололось на тысячу осколков. Палатка ослепительно вспыхнула и словно поднялась над землей. Одна за другой с оглушительным треском разорвалось еще несколько молний. Палатка качалась в воздухе минуту. А может быть, десять минут. А может быть, час или два, потому что время исчезло. А когда вспышки погасли и стали удаляться по полям и лесам, палатка потемнела и опустилась на землю. Мурзай опомнился и тоскливо завыл, но вой заглох в порыве дождя. Своды брезента прогнулись под натиском ливня, вода клокотала, качая палатку, как лодку в бушующем море.

Потом наступила настоящая ночь, и ребята попрятались в спальные мешки. Бульканье воды, громыханье грома то уносилось куда-то вдаль, то подступало к самой палатке. И не хотелось ни о чем говорить. До сих пор еще не улеглись волнения встречи, и все, что творилось вокруг, происходило будто во сне. Не верилось, что еще вчера был праздник в честь капитана. Может быть, все это действительно приснилось?