Д. Графт-Хансон - Убежище идола

Нана Оту был в замешательстве: взять или нет? Путь неблизок и такая жара… и все это слишком серьезно, не для детей. Но почетные гости ждали ответа, и он решился.

— Ну ладно, — сказал он, и глаза его весело заблестели. — Если уж вам так хочется…

Ах, какая радость хлынула на ребят! Они заорали от восторга, захлопали в ладоши, Агьяман даже подпрыгнул. Служанки так изумились, что опахала опустились чуть ли не до полу: так вести себя в присутствии вождя! И ребята заметили их изумление и гневные взгляды, вспомнили, где они и перед кем стоят в этом тронном зале. Они смущенно переглянулись, а потом робко посмотрели на вождя. Но он, похоже, ни капельки не обиделся за такое непочтительное их поведение. Наоборот, Нана Оту разразился таким веселым и громким смехом, что служанки вздрогнули: теперь они не понимали и своего господина.

— Спасибо, спасибо тебе, Нана Оту, — опомнившись, благодарили вождя ребята, но он прервал их излияния.

— А ну-ка спать, — властно распорядился он. — Мы отправимся на рассвете, так что — живо!

Ребята, конечно, не посмели ослушаться. Они покинули зал, но спать не легли. Какой уж там сон, когда их ждало такое увлекательное путешествие! Добрых два часа, перебивая друг друга, толковали они о том, что увидят в Манкесиме.

— А собака? — вспомнила вдруг Опокува. — Пса-то нашего мы возьмем? Он ведь наш, он без нас не может…

— А почему бы и нет? — неожиданно поддержал ее Агьяман.

— Конечно! — обрадовался Боафо. — Он пойдет с нами: он тоже должен поглядеть на Манкесим.

Так они решили, обсудили все и переговорили обо всем на свете. Потом развернули циновки, лежавшие скатанными рулонами в углу отведенной им комнаты, и улеглись спать. Они заснули мгновенно, утомленные и жарой, и только что пережитым волнением, и мыслями о дальней дороге.

ебята проснулись еще до зари: очень уж они волновались. Первым встал Агьяман. Он подергал за ногу Боафо, тот что-то пробормотал, повернулся и разбудил чутко спавшую Опокуву. Все трое встали, скатали циновки и аккуратно уложили их у стены. Потом прошли в кухню и умылись, черпая воду из большого глиняного кувшина. Выйдя из кухни, они наткнулись на одну из служанок.

— Поднялись, значит, ни свет ни заря? — изумилась служанка. — А Нана Оту послал меня вас будить. Велел собрать все в дорогу, велел вам выкупаться… А ну-ка, пошли за мной.

Делать нечего, пришлось, бросив калебасы [18] Калебáса — сосуд из высушенной тыквы, плода тыквенного дерева. В больших сосудах женщины носят воду; из маленьких делают кувшины, чашки, а также маленькие барабаны. в воду, идти за служанкой. Она привела их в ванную комнату и принялась мыть одного за другим. Опокува постаралась, правда, улизнуть — так со сна было холодно! — но служанка поймала ее у самой двери и окатила холодной водой из чана. Мальчишки чуть не померли со смеху, глядя на это зрелище. Зато потом их мужество было вознаграждено: всех троих повели в соседнюю комнату и выдали по новому фугу [19] Фýгу — национальная одежда, тип длинного свободного балахона. мальчишкам и платье с цветочками — Опокуве. Она сразу же надела его и побежала показаться всем в новом наряде.

Тем временем рассвело. Большой дом жил уже своей обычной жизнью. Слуги сновали туда-сюда, выполняя последние указания вождя, и их резкие голоса звенели под сводами. Ребята вдоволь наелись горячей овсяной каши и присоединились к группе людей, собравшихся под тем же деревом, что и вчера. Подходили и подходили те, кто должен был сопровождать вождя в Манкесим. Боафо гордо зажал в руке конец веревки, к которой был привязан пес. «Сидеть!» — покрикивал он на пса, но пес и не думал выполнять строгое приказание. Он весело прыгал и дергал веревку, нюхал следы проходивших мимо людей, взвизгивал и тихонько скулил, вопросительно поглядывая на хозяина, — ему передавалось общее волнение, и он рвался в путь-дорогу.

Первые лучи утреннего солнца осветили крыши домов. Легкое движение пробежало по всем собравшимся, а потом голоса вдруг умолкли и люди повернулись к главному входу в личные покои вождя. Двери распахнулись, четверо слуг — самых высоких и сильных — вынесли паланкин. В паланкине восседал сам Нана Оту, а сзади почтительно шли старейшины. Один из слуг нес над вождем государственный зонт, высоко подняв его в сильных руках. Другой — говорящий барабан [20] Говорящие барабаны в странах Африки — средство связи между племенами. Их «язык» понятен африканцам. на левом плече, а третий — резной рог, в который тут же и стал трубить.