Павел Шуф - Улыбка лорда Бистузье

Как-то вечером мама была очень рассеянной и задумчивой. Такой я ее никогда не видел,

— Что с тобой сегодня, мать? — спросил папа, мягко взяв маму за руку.

Мама высвободила руку, виновато улыбнулась:

— Ничего… Устала, наверное… Вы ешьте, ешьте, а я прилягу, ладно?

Так и не поужинала.

Папа был хмур и весь вечер не разговаривал с нами.

На другой день секретарша тетя Зина с заговорщицким видом встретила меня в коридоре.

— Выручай, Володя, — попросила вдруг она. — Ты мне позарез нужен. Я тебе за это потом десять заметок для стенгазеты перепечатаю.

— А что нужно делать?

— Видишь ли… — она увлекла меня в свою комнату. — Тут вот какое дело. Подруга моя в Ташкенте замуж сегодня выходит. Свадьба у нее, понимаешь? А меня она попросила быть свидетельницей.

— Ну так езжайте, — опешил я. — При чем тут я?

— Ты-то ни при чем… Но мне прямо сейчас надо бы поехать, чтобы успеть. А Мумин Ахмедович попросил отпечатать к пяти вечера какой-то документик. Приказ или еще что-то в этом роде. Именно сегодня…

— Так у вас машинка, что ли, сломалась? — я терялся в догадках, силясь смекнуть, с какой стороны тетя Зина собирается приспособить меня к своему секретарскому делу. Может, тоже, как и лейтенант Барханов, хочет взять нашу «Москву» взамен забарахлившей своей.

Но она объяснила иначе:

— Понимаешь, бумага будет готова часам к двум — так директор предупредил. Я столько ждать не могу, а ему очень срочно. Чертово колесо, понимаешь? Он ведь на свадьбу поехать разрешает, но документик при этом все равно велит отстучать. Голова идет кругом — как тут быть. Вот я про тебя и подумала. Выручишь, а? Ну что тебе стоит? Хочешь, я за это двадцать копировалок подарю?

Мне стало неловко. Вот еще — за копировалки купить меня хочет. Будто я просто так не могу отстукать страничку, если сильно надо. Отчего не помочь.

— А где я возьму текст? — спросил я. — Директор даст?

Тетя Зина повеселела, поняв, что я согласен выручить ее.

— Только уговор, — предупредила она. — К директору не подходи. Видишь вот эту папочку около машинки. Он сам сюда положит документик для перепечатки, когда будет готово. У нас так заведено. Сам. Мумин Ахмедович к половине третьего уезжает на совещание в районо, его долго не будет, до пяти. Вот и сделай. А отпечатаешь — положи вот в эту папочку. Видишь, на ней написано: «Готовая работа».

— И это… все? — спросил я. — Больше ничего не надо?

— Абсолютно все.

— Нет вопросов! — пообещал я. — Можете спешить к своей подруге.

— А я тебе копировалку все равно дам! — обрадованно проворковала тетя Зина и, прихватив сумочку, поспешила в сеть свадебных хлопот.

После двух я вновь заглянул в приемную. Дверь в кабинет директора была приоткрыта и было видно, что его нет. Видимо, уже уехал. Как мы и условились, я приоткрыл папку, на которой было выведено «на перепечатку». В ней лежал листочек, покрытый наполовину знакомым всем нам красивым почерком директора — Мумин Ахмедович вел у нас узбекский язык. Я сел за машинку, привычно вставил в каретку слоеный пирог из бумаги и копировалки и поскакал пальцем по клавишам, читая с листа. Я отпечатал первую фразу и не поверил глазам. Потому что это был приказ, а в приказе речь шла почему-то о маме.

«Приказ.

На мое имя поступило письмо без подписи. Автор сигнализирует о факте дачи скрытой взятки учительнице Балтабаевой А. С….»

Вот так приказ! Я в ужасе, оглянулся, словно испугался — не читает ли еще кто-либо, кроме меня, эти страшные слова про мою маму.

Тетя Зина, тетя Зина!.. Если бы вы только знали, какой документ попросили отпечатать.

Я живо вспомнил недавний странный разговор мамы с папой. Припомнилось и вчерашнее утомленное, чем-то расстроенное лицо мамы и непривычно злое — папы.

Хорошенькая история!.. Я ни секунду не сомневался, что все это фантастическая чушь, нелепость. Но приказ директора по воле случая лежал передо мной. И в нем были холодные, беспощадные слова: «…Для проверки данного факта приказываю назначить комиссию в составе…».

Это что же получается? Маме не верят? Будут что-то проверять? Неужели все узнают об этом приказе? Какой позор… Бедная мама! Она и не догадывается, что произошло. Но кто же смог так оклеветать ее? Кто? Кто пытался навязать ей какие-то подарки? Может, кто-нибудь увидел это и истолковал по-своему? Все во мне кричало от возмущения, боли и беспомощности. Какое же это письмо? Клевета да и только.

И я ли не знал своей мамы…