Павел Шуф - Приключения юнкора Игрека

— А это им уже без тебя Щипахин сказал.

— А если не сказал? Вот взял — и не сказал. Отдал — и делайте, что хотите. Айда…

Ромка, как обычно, царил у теннисного стола, вышибая очередников одного за другим.

— Тебе чего? — нахмурился он, поймав мой взгляд.

— Пойдем к гаражам, — спокойно сказал я. — Разговор есть.

Мы отошли и я сказал:

— Медали надо вернуть. Нехорошо.

Ромка положил мне на плечи тяжелые свои ладони и полюбопытствовал:

— Хочешь в морду?

Я медали хочу… Чтоб ты вернул.

И я тоже, — подтвердил Борька.

— Понимаю! — кивнул Ромка. — Ты тоже в морду хочешь. Сейчас мы вам это организуем! — и он замахал рукой:

— Шакал, иди скорей, дело есть! Проект!..

Подбежал Шакал и Ромка спросил его:

— Сэр, у вас случайно рука не чешется? Есть редкая возможность устранить зуд.

Шакал, противно хихикая, стал надвигаться на меня, поплевывая на ладони.

— Учти, Ромка! — предупредил я. — Вечером из Владивостока брат приезжает. Моряк. Мастер спорта. Если будете тянуть — он вас отдубасит, как акулу на палубе. Я не шучу.

— Ах, как я испугался! — засмеялся Суровцев. — Прямо-таки сегодня специально и приезжает? Ты эту басню лучше своему Пирамидону расскажи.

И тут Борька спросил Ромку:

— Кассета с копией нужна? Та самая…

Погоди! — остановилСуровцев Шакала. — Из малышей, кажется, хлынула информация. Стало быть, есть все-таки копия? Переписали все-таки? Где она?

В швейцарском банке! — сказал я. — Очень надежно.

— Когда вернете?

— Если хотите — поменяем. На медали. Мы их сами хозяину вернем.

Ромка задумался и зло процедил:

— А если у нас нет медалей?

— Значит не будет и кассеты. Мы ее завтра Леопарду Самсонычу отнесем. Пусть послушает, что там твой батя про него говорит. Пожалуйста, мы не навязываемся.

У Ромки округлились глаза.

— Ты что! — зарычал он. — Обалдел, да? Мне же через месяц школу кончать. Всю малину мне оборвать хочешь?!

— Тогда давай медали.

Шакал упер руки в бока и процедил:

Да что ты с ними, Ромчел, цацкаешься? Фейсом их по тейблу — и весь им ай лав ю! Мордой, говорю, об стол — и все дела!

Да погоди ты! — цыкнул на Шакала Суровцев. — Тебе-то что. А на меня у них целая кассета намотана. Запросто можно подзалететь с папашей вместе.

Шакал развел руками:

— Тогда зачем шуметь? Махни ее на железки, пока, они согласны. Пусть потом что хотят говорят. Не пойман — не вор. Еще на них самих и подумают. Соглашайся.

— Тащите… кассету… — мрачно выдавил Ромка. — Щас поменяемся. Я тоже сюда их вынесу.

Я мельком глянул на Борьку. Что делать? Никакой копии у нас ведь и в помине нет. Борька все понял.

Не-е… — протянул Самохвалов. — Здесь не пойдет. Это не серьезно… Давайте лучше ко мне.

Зачем же домой? — закапризничал Ромка. — А мамаша?

— Мама в театре. Никого нет.

— Ол райт! — согласился Ромка. — Сейчас придем к тебе. Отпирай свою кибитку.

Ромка с Шакалом пошли за медалями, а мы побежали к Самохвалову, путем лихорадочно размышляя, что бы нам теперь предпринять. Положение, честно говоря, было безвыходным. Ведь, поняв, что кассеты у нас нет, Ромка не отдаст и медали. Мы так ничего и не успели придумать, как в дверь позвонили Суровцев с верзилой Шакалом. Они осторожно вошли в квартиру, заглянули в спальню, на кухню и балкон, и только убедившись, что, кроме нас с Борькой, в доме никого нет, Ромка достал из кармана уже знакомую нам тряпицу, не раскрывая ее, позвенел медалями и сказал:

— Ну…

Мы молчали, замерев как политые в мороз водой из шланга.

— Ну! — повторил Ромка. — Гоните кассету. Есть она у вас или нет?

Я оцепенело молчал.

— Есть! — уронил Борька. — Есть кассета… Она… Она… В подвале!

— Ну так доставай скорее. Чего тянешь резину? Ступай в свой швейцарский банк.

— Сейчас… достану… — пролепетал Борька и, пятясь, ушел на балкон и нырнул в подвал.

Прошло минуты три, а Борька все не выходил. Ромка начинал терять терпение.

— Ну чего ты там? — крикнул он. — Забыл, что ли, где лежит?

Борька высунулся из люка и виновато сообщил:

— Не забыл… Просто тут света нет, темно… Володька, возьми спички на кухне, у плиты… Иди сюда, посветишь.

Начиная смутно догадываться, что Борька успел что-то придумать, я схватил спички, быстро спустился к Борьке в подвал и начал, для вида, жечь спичку за спичкой. Наконец, взбешенный Ромка склонился над люком и закричал:

— Эй, только честно: есть кассета или нет?

Я молча продолжал жечь спички.

— Значит — есть! — заключил Ромка. — Учтите, мы вас отсюда не выпустим, пока не получим кассету. Мамаша во сколько придет?