Павел Шуф - Приключения юнкора Игрека

— Какой еще — убойный? — не выдержал Самохвалов, явно увлекаясь своей мнимой встречей на базаре с дядей Сидором Щипахиным.

Глаза Марата излучали ликование. Он весь светился изнутри и, похоже, мог бы в эти высоковольтные минуты даже давать ток.

— Тут и задаешь главный вопрос. Ты скажешь ему так: «Вы, дядя Сидор, меня не поняли. Я хочу знать, сколько вы просите за грядки, за колючую проволоку — за все!»

— И что же он мне ответит? — Самохвалов ошалело уставился на Марата.

— Давай подумаем! — Марат воздел указательный палец и замер — будто караулил тетерева на току. Тетеревом была сейчас мысль. Идея! Не знаю, как там у Марата с Борькой, но лично у меня сейчас мысль и не думала токовать. Но Марат был опытным охотником. Ясно — старейший юнкор!.. Скоро он тряхнул пальцем и вновь взял мысль на мушку.

— Знаю, что скажет ваш дядя Сидор. Он скажет — не продается!

Я невольно усмехнулся. Стоило ли над этим так напрягаться. Вон, он и стекло, помнится, мне продать не хотел. Марат, между тем, подводил итог своим рассуждениям:

— Ясно вам: он скажет, что его огород не продается!

— Ну а дальше? — торопил Борька. — Что дальше?

— Все! Ставим точку.

— Точку.

— Твою точку. А после этой твоей заметки идем к начальнику вашего жэка, рассказываем ему твой сон и просим прокомментировать — почему огород не продается.

Бедный Борька растерянно захлопал глазами и выдавил:

— К-какой сон?

Марат захохотал:

— А ты разве ничего не понял? Это же все тебе приснилось, и проснешься ты только в последней строке фельетона. Сон — это, братцы-кролики, самый лучший ход. Во сне даже у вашей колючей проволоки интервью можно брать.

— А в жэк он тоже во сне пойдет? — полюбопытствовал я.

— Нет, в жэк — наяву. Все должно быть солидно.

— Хороша солидность! — хмыкнул я. — Наврал с три короба. — Сон какой-то сочинил, да еще в жэк свой сон норовишь отволочь. Да тебя оттуда живо выставят с такими враками. Ты прямо как барон Мюнхгаузен или капитан Врунгель.

Марат обиженно насупился:

— Сам ты Врунгель! А не хотите учиться — пишите сами. Погляжу, кто вас читать станет. Вы поймите: это же называется — форма! Факт еще подать надо читателю. Чтобы ему вкусно было.

— Вот и подавай сам! — отрубил Борька. — Понятно теперь, что в твоем рейде происходит, — и он кивнул на листки перед Маратом — За пятерых, небось храпишь, кошмары свои описывая?..

Я подхватил:

— …Про то, как вы брали интервью у замков от гаражей, а потом за вами гнались домкраты, чтобы поднять…

— На смех! — торопливо подсказал Самохвалов.

Из-за машинки вылетел Олег Сиропов. Схватив длинный и круглый пластмассовый патрончик, он отвинтил крышку, вставил в патрончик свернутые в трубочку листки, завернул крышечку и поднес патрончик к изогнутой трубе, уходившей прямо в стену, — точь-в-точь как старик Хоттабыч. Он нажал какую-то кнопочку, щелкнул тумблером, и тут труба загудела, затряслась, шумно вздохнула и проглотила патрончик. Мы переглянулись. Что за пылесос такой?

— Пневмопочта, — объяснил Сиропов. — Прямо в типографию доставит материал.

— А там? — спросил я.

— Наберут и поставят в номер… Где ваша заметка? Показали ее Маратику?

— Сдалась мне их заметка! — пробурчал Марат. — Я думал, они… А они…

— Поссорились, что ли? — удивился Сиропов. — Это когда же вы успели?

— Пока вы про пожар печатали, — сказал Самохвалов. — А что за девчонка?

— Какая-то Замира Артыкова.

— Ну! — воскликнул я. — Не из Катта-Каравана случайно?

Сиропов удивился:

— Ты ее знаешь?

— Еще бы! Мы вместе учились, а потом я сюда переехал.

— Где ты раньше был? — расстроился Сиропов, — Мог бы мне о ней рассказать подробнее. Я ведь целый час мучился, пока про нее сочинил.

— А вы сами на этом пожаре не были? — спросил Борька.

— Что ты!.. Подхожу утром к кабинету — из коридора слышу, как заливается телефон. Начальник пожарной охраны поселка звонит. Вот и говорит: обязательно напишите, чтобы все ребята знали — девчонка Замира Артыкова вывела корову из горящего сарая.

— Нет у нее никакой коровы, — сказал я. — Точно знаю. Они на четвертом этаже живут. Попугайчик, знаю, есть. А коровы нет.

— Не своя это корова. Бабки какой-то. Шефствует она над ней…

— По-нятно! — потрясенно выдавил я. — Ханифы-апы корова. Ее Кисой зовут!

— Ну, вот! — усмехнулся Сиропов. — Ты оказывается, и с коровкой знаком. Как, говоришь, ее звать?

— Киса. Мы помогали Ханифе-апе пасти ее.

Сиропов схватил телефон и скоро уже кричал кому-то: