Ричард Блэкмор - Ричард Додридж Блэкмор - Лорна Дун

Невинных женщин и детей мы не тронули, и прежде чем предать огню разбойничьи дома, мы вывели оттуда всех, кто там находился. У Карвера, как оказалось, было не то десять, не то двенадцать жен, и, видимо, поэтому он перенес потерю Лорны сравнительно легко. В толпе я приметил славного мальчугана, любимого сына Карвера, и среди жара, смрада и копоти, среди плача, крика, паники и торжествующей мести, сердце мое, непривычное к звер­ству, опомнилось и затрепетало от жалости. Я согнулся в три погибели, и ребенок, сообразив, что этот здоровенный дядька совершенно беспомощен перед ним, крохой, живо вскарабкался мне на спину и, звонко смеясь, оседлал меня с видом победителя.

Мы подожгли еще три дома, а потом велели женщи­нам бежать к Воротам Дунов за своими мужьями, и жен­щины, которым среди этой жуткой яви показалось, что нас тут целая сотня, бросились искать помощи у своих кор­мильцев.

Немедленно, как я и рассчитывал, Дуны отступили в глубь долины, оставя у Ворот трех человек. Все шипело, трещало, стонало, рушилось. В долине было светло, как днем.

Я не мог не злорадствовать, видя, как эти всегдаш­ние гордецы и тщеславцы торопливо оставляли позиции и спешили к своим гибнущим очагам. Но я видел, что оста­лось их не более дюжины, и не было в тот миг никого прекраснее и отважнее на всем белом свете, чем Дуны, и не было никого отчаяннее и жесточе, чем они. Да, их ос­талось совсем мало, и я, взяв на мушку их старшего, — это оказался Чарли — уже был не в силах стрелять. Они были совсем недалеко от нас, и каждый, освещаемый со всех сторон, был виден, как на ладони, и никто из них, ослепленный сплошной стеной огня, не видел нас. Может, взять их в плен? Зачем? Ведь завтра их все равно повесят. И все равно я уже не мог стрелять, и остановить своих ребят я тоже не мог.

А ребята мои уже не ждали от меня никаких команд. Те, кого они ненавидели столько лет лютой ненавистью, были перед ними, и глупо было упускать такой случай. Дюжина мушкетов рявкнула по команде старого Айка, и половина Дунов прекратила существование на грешной земле.

Видел я на своем веку бойню и пострашнее этой, но то, что творилось сейчас на моих глазах, всколыхнуло все мое существо, и я уже готов был загородить собой Дунов и пасть от пуль своих же товарищей, лишь бы прекратить это смертоубийство, но следующее мгновение совершенно отрезвило меня, и я, придя в себя, увидел, что все идет так, как надо: истошные вопли женщин переполняли долину, малиновые бревна со стуком и скрежетом падали в реку, а Дуны, оставшиеся в живых, бросались на нас, подобно демонам, бешено стреляя куда попало и не замечая нас, паливших из-за кустов, но вдруг, заметив, побросали на землю разряженные ружья и пистолеты и, выхватив сабли, двинулись на нас врукопашную.

На какой-то момент, мы, хотя нас было вдвое больше, попятились, ошеломленные бешеным натиском. И снова я залюбовался Дунами — какие молодцы! — и снова я прекратил стрельбу, но на этот раз была тому еще одна причина: среди шума и ярости битвы я искал глазами Карвера, искал и не находил. А потом, когда уже и наши порохов­ницы опустели и в воздухе замелькали одни лишь кулаки и сабли, я и вовсе думать забыл о Карвере Дуне, заботясь лишь о том, чтобы вовремя нанести удар и самому не пропустить удара, но то, что при этом увидел я краем глаза, я потом, много-много лет спустя, все не мог забыть: я увидел, как муж Марджери Бэдкок убивает Чарли Дуна.

Ночь расплаты, ночь огня и страданий прошла, как и всякая другая. И когда наступил бледный мартовский рас­свет, никого из Дунов уже не было в живых, никого, кроме Каунселлора и Карвера, которых мы не нашли среди мертвых. Все дома Дунов сгорели, и река тут же погасила горячий пепел и унесла его вниз.

Придя в долину на следующий день, мы были столь же полны ликования, сколь и тревоги. Во-первых, что было делать с женщинами и детьми, оставшимися без крова и без куска хлеба? Во-вторых, что мы ответим мировым су­дьям, а случится, и самому лорду Джеффризу, когда выяс­нится, что мы взяли закон в собственные руки и уничто­жили банду разбойников, не имея на то никаких официальных полномочий? В-третьих, что делать с богатой добычей, свалившейся на нашу голову? (Бриллиантовое ожерелье Лорны, замечу в скобках, мы так и не нашли.)

Многие — слишком многие — предъявили права на имущество Дунов. Всякий, кого они когда-либо ограбили, хо­тел вернуть потерянное и получить еще что-то сверх того — за нанесенный ущерб. Бароны требовали все; того же потребовал королевский комиссар в Порлоке; участ­ники сражения также рассчитывали на все имущество, и даже священники нескольких окрестных приходов загово­рили о своей доле.