Ричард Блэкмор - Ричард Додридж Блэкмор - Лорна Дун

Я засмеялся. Я знал, что Джереми храбр и хладнокро­вен в таких опасных переделках, и, к тому же, будь сей­час на его месте завзятый трус, и тот бы не стал с такой откровенностью рассказывать, как он собирается спасать свою шкуру в предстоящем сражении.

— Но,— продолжил Джереми, все еще усмехаясь,— кое-какие меры предосторожности все же нужно предпри­нять, потому как чем черт не шутит. Все, что я рассказал, я изложил в письменном виде, оставив инструкции насчет того, когда и при каких условиях письмо мое должно быть вскрыто, и так далее, и тому подобное. Все, парень, боль­ше об этом — ни слова. После виски выкурим по сигаре и пойдем посмотрим на моих желтеньких.

«Желтенькие», как называл Джереми сомерсетширское ополчение из-за желтой отделки на их мундирах, спускались сейчас в долину, направляясь к нашей ферме. Дисциплиной тут и не пахло, и потому солдаты Джереми Стикльза поглядывали на новоприбывающих свысока.

А те шли кто во что горазд, гогоча во все горло, и, собравшись, наконец, у нас во дворе, построились кое-как в шеренгу, поприветствовали королевского комиссара нестройными голосами.

— А куда подевались ваши офицеры? — спросил Дже­реми, внимательно осмотрев разношерстную компанию. Вы, что же, явились без командиров?

В ответ компания только заухмылялась, бросая на Джереми многозначительные взгляды.

— Скажете вы мне, черт побери, или нет, где ваши офицеры? — вскипел Джереми, которого мало-помалу стала раздражать вся эта нелепица.

— Видите ли, сэр,— ответил, наконец, за всех один коротышка,— мы сказали офицерам, что они нам теперь не нужны, потому что сюда прибыл человек от короля, и он-то и возьмет нас под свою руку.

— Вы, что же, хотите сказать, негодяи,— воскликнул Джереми, не зная, смеяться ему или ругаться на чем свет стоит,— что ваши офицеры оставили вас на произвол судьбы?

- А что же им оставалось делать? — пожал плечами коротышка.— Мы отослали их домой, и они только были рады унести ноги.

— Ну и ну! — сказал Джереми, обращаясь ко мне.— Интересная получается история, не правда ли? Здесь шестьдесят человек — сапожники, фермеры, штукатуры, портные и медники, и никого, кто бы мог поддержать среди них порядок,— никого, кроме меня и тебя, Джон. Уверен, никто из них с двух шагов не попадет в амбарные двери. С такими вояками Дуны наверняка перестреляют нас всех, как зайцев.

Обстановка, что и говорить, складывалась невеселая. Однако нашим светлым надеждам суждено было возро­диться, когда час спустя на ферму прибыло ополчение из Девоншира. Это были здоровенные парни, которые рва­лись в бой и не отослали домой своих офицеров, а при­шли на место сбора в боевой колонне, готовые побить не только Дунов, но и при необходимости и самих сомерсетцев впридачу, потому что любой из девонширцев способен был поколотить трех «желтеньких» и с радостью бы это сделал во славу своей красной отделки на мундире.

— Неужели вы полагаете, мастер Джереми Стикльз, — спросил я, с изумлением глядя на многочисленное воинство, — что мы, моя вдовая матушка и я, скромный молодой фермер, способны прокормить всю ораву, всех этих ваших «желтеньких» и «красненьких», пока они не возьмут штурмом Долину Дунов?

— Конечно же нет, сынок, — не моргнув глазом, ответил Джереми, — Пусть Анни ежедневно подает мне счет, а я буду его удваивать. Попомни мое слово, Джон: эта весенняя жатва принесет тебе, противу осенней, тройной урожай. И пусть тебя в свое время обвели вокруг пальца в Лондоне, нынче ты получишь свое сполна в деревне.

Нет, я был убежден, что честный человек так посту­пать не должен. Посоветовавшись с матушкой, мы решили, что все счета будут подаваться от ее имени.

— Ежели король станет платить нам в полтора раза больше, чем заплатил бы любой другой человек за то же самое, это и будет как раз то, что нужно,— сказала ма­шина, и в этом был свой резон, потому что, как говорится в старой пословице,

Король и прихвостни двора

В количествах несметных

Дают в итоге полтора

Обыкновенных смертных.

И все же у меня не было ни малейшего желания по­кушаться на казну его величества, но никакие мои угово­ры на матушку не подействовали, и тогда я велел Анни, чтобы цены, проставляемые ею в счетах, были на треть ниже рыночных цен и чтобы конечный результат был, та­ким образом, вполне справедлив.

«Желтых» и «красных» было всего числом сто двадцать человек да еще плюс пятнадцать солдат регулярной ар­мии. Когда началась муштра, все графство столпилось на ферме и вокруг нее, привлеченное столь редким в наших краях зрелищем, и нам, признаться, эти зеваки досаждали куда больше, чем солдаты и ополченцы. С девонширскими офицерами тоже была сплошная мука, и мы не раз по­жалели, что их люди не поступили с ними так, как сомерсетцы со своими командирами. Этих господ невозмож­но было отвадить от нашего дома. Охраняя трех наших прехорошеньких девушек (третьей я считал Лиззи, пото­му что даже она могла быть очень милой, когда ей хоте­лось завладеть чьим-то вниманием), мы с матушкой сле­дили в оба за юными отпрысками благородных семейств. Часто я не мог сомкнуть глаз до утра из-за того, что мо­лодые люди, недвусмысленно посвистывая, всю ночь топ­тались под нашими окнами, а когда я выходил во двор, чтобы прогнать ухажеров, вокруг уже не было ни души, и только кот, как ни в чем не бывало, таращил глаза: и что мне неймется в такую рань?