Лев Квин - +35° Приключения двух друзей в жаркой степи (Плюс тридцать пять градусов)

Разговор у нас не клеился. Сашка шел хмурый, кусал губы. Я знал, о чем он думает.

— Да брось ты расстраиваться! Ничего с ним не будет.

— Посадят, — вздохнул он.

— Все равно выпустят. Вон у Леньки Симонова из нашего, класса в прошлом году не то что дядю — отца арестовали. Подержали неделю и выпустили. Ленька всю неделю пролодырничал, даже в школу не ходил.

— Почему выпустили?

— Не виноват он ни в чем. Настоящие воры наговорили. Он им тащить мешал.

— Вот! Не виноват! А я гривну у дяди сам видел, собственными глазами, — сказал Сашка грустно. — Как ты считаешь, сколько ему дадут?

— Месяц. Два, самое большее. — Мне хотелось Сашку утешить.

— Не думай, мне его не жалко, — стал он меня уверять; но я же все равно видел, что это неправда, что ему жалко, и еще как. — Вот нистолечки не жалко! Раз он… — Сашка хотел сказать «вор», но не смог, запнулся, — раз он так, пусть его посадят. Мне только тетю Марусю жалко. Знаешь, как скучно одной? Особенно, когда зима. Пожалуй, я с ней останусь жить.

Я предложил сразу:

— Хочешь, я буду к тебе приезжать на каникулы? Накоплю денег на билет и приеду.

Сашка благодарно посмотрел на меня:

— Зимой здесь хорошо. Бегай себе по степи на лыжах… Вот только волки.

— Разве есть?

— Зимой иногда попадаются.

Я подумал немного и сказал:

— Еще, может, быть, его и не посадят вовсе. Он не очень виноват. Его Миша запутал, ясно! Он кого угодно запутает… Или выпустят на поруки в крайнем случае…

Нам повезло. Возле столовой стояла грузовичка нашего знакомого шофера. Сам он, мурлыча свою вечную «И тибе, и мине — хорошо», накачивал спущенный скат. Нас он сразу узнал, обрадовался даже:

— Слетайте за водой, хлопцы. Пить охота — помираю! Мы принесли ему холодной воды из колодца, покачали немного скат, пока он пил. А когда, поставив колесо на место, шофер стал заводить мотор, попросили:

— Довезите, пожалуйста, до Больших Катков.

— Что вы, хлопцы, да мне совсем в другую сторону. Вот вечером обратно поеду — тогда с вашим удовольствием.

Но не могли же мы ждать до вечера!

Шофер подбросил нас до шоссе. Там стали голосовать. В Большие Катки шло совсем мало машин, все больше оттуда.

Одна машина, правда, остановилась, но полная, сесть некуда. Водитель другой машины притормозил, проезжая мимо, крикнул сердито:

— Что, балуете? Что балуете? — И дальше.

Вероятно, он и представить себе не мог, что у таких пацанов, как мы, тоже бывают важные дела.

Зато третьей оказалась машина директора совхоза и за рулем он сам. Мы и мечтать не мечтали ехать в Большие Катки на, «Волге», на мягком заднем сиденье, даже руки не подняли. А вот директор взял да и остановился. Потирая свою бритую голову, спросил:

— Куда собрались?

Я ответил, чтобы не очень врать:

— Большие, Катки посмотреть.

— А обратно как?

— Автобусом. — Я показал ему рубль.

И он без слов взял нас с собой.

Мы смотрели, как несутся мимо телеграфные столбы, как позади остаются грузовые машины, которые нас не посадили, и тихо радовались, боясь лишний раз напомнить о себе — вдруг директор почему-то передумает и высадит на дорогу?

Он первый начал с нами разговаривать. Спросил Сашку:

— Ты чей? Что-то я тебя не знаю.

— Яскажука племянник, — ответил Сашка негромко, почти шепотом.

— Николая Сидоровича? О, у тебя дядька человек!

Сашка низко-низко наклонил голову.

— Ударник коммунистического труда! Первый по совхозу. — Директор смотрел не на нас — вперед, на дорогу. — Двадцать шесть рационализаторских предложений за один только год — шутка сказать!

Он стал рассказывать о разных добрых делах Яскажука, хвалил его очень. А нам обоим было неловко, мы боялись взглянуть друг на друга…

Большие, Катки появились сразу, за лесистым пригорком. Съехали под гору и очутились на сельской улице. Директор довез нас до базара:

— Дальше не по пути.

Мы помахали вслед «Волге», пока она не завернула за угол, и стали искать автобусную остановку. Смотрели вывески, спрашивали людей, боясь опоздать к прибытию автобуса. А остановка оказалась совсем рядом, возле киоска, где продавали мороженое.

Разменяли мой рубль, выпили газ-воды, сколько хотелось, съели по две порции мороженого. Потом устроились за газетной витриной на другой стороне улицы.

— Наблюдательный пункт что надо! — говорил Сашка. — Все отсюда увидим.

От нечего делать я стал рассматривать газету за стеклом. По ней, старой, пожелтевшей от солнца, рывками ползала взад и вперед большая зеленая муха. Вдруг откуда ни возьмись воробей. Подлетел, стукнул клювом в стекло — и на провода. Сидит, головой крутит, наверное, никак не поймет, что случилось: прицелился точно, а мухи в клюве нет. Посидел, подумал и, снова спикировал на муху. И опять остался с носом.