Камил Икрамов - Улица Оружейников

— Трудно! Конечно, трудно, — не унимался чайханщик. Видимо, газету достал он, и, ему казалось обидным такое пренебрежение к его усилиям. — Может быть, как раз здесь и сказано про революцию. Тогда дальше читай. Не может быть, чтоб совсем не было. Крупные буквы читай.

Талиб не хотел разочаровывать слушателей, не хотел обижать чайханщика и стал читать все объявления подряд.

Объявления были такие:

«На Ташкентском ипподроме, за кадетским корпусом, правее свалки, ЗАВТРА СКАЧКИ».

«НУЖНА грамотная горничная. Обращаться по адресу…»

«ИНТЕЛЛИГЕНТНЫЕ БАРЫШНИ со средним образованием ищут место горничных. Адрес в редакции для Р.С.Т.С».

«БАРС спешно продается, ручной, ласковый, как котенок…»

«ЗУБ-врач Д. С. ЕДВАБНАЯ, вернувшись, возобновила прием».

Талибу понравились два последних объявления. Во-первых, ему захотелось иметь собственного барса, а во-вторых, он почему-то заинтересовался ЗУБ-врачом ЕДВАБНОЙ.

Интересно, что такое ЗУБ-врач, откуда она возвратилась и почему у нее такая фамилия.

— Хватит читать, — сдался наконец чайханщик. — Вот идет наш Рахманкул-полицейский. Он больше знает, чем газета.

Рахманкул действительно принес новости. С его приходом посетители чайханы совсем забыли о существовании Талиба.

— В Петрограде, — начал свой рассказ бывший полицейский, — в Петрограде было Временное правительство. Оно жило во дворце царя Николая. Это, говорят, очень большой дворец, Зимний. Там даже зимой тепло. Вчера по речке Неве, которая, говорят, больше, чем Сыр-Дарья, к дворцу подошел пароход, как называется, я забыл, и стал стрелять по дворцу из пушек. А с другой стороны всякая голытьба, всякие там поденщики и солдаты тоже стали стрелять. Тогда Керенский убежал…

— Подожди, — перебил Рахманкула поденщик Тахир. — Почему ты сказал «всякие там поденщики»? Что, поденщик не человек? Бывший полицейский лучше? Интересно, где были в то время бывшие петроградские полицейские, когда пароход стрелял из пушек?

— Не знаю, — сказал Рахманкул. — Не знаю, где были полицейские, а за поденщиков прошу прощения. Теперь у каждого надо просить прощения, — зло добавил он. — Если обижаетесь, я не буду рассказывать.

— Продолжайте, уважаемый, — попросили Рахманкула чайханщик и продавец овечьего сыра.

Рахманкул сделал вид, что обиделся, и стал пить чай и есть сахар.

Сахар он не клал в чай, а грыз зубами, и Талиб, сидевший за спиной бывшего полицейского, слышал хруст, видел, как движется большая челюсть Рахманкула и шевелятся его маленькие уши, похожие на пельмени.

— Ну вот, — опять стал рассказывать Рахманкул. — Эту голытьбу подговорили боль-ше-ви-ки.

— Кто это? — спросил продавец овечьего сыра.

— Неужели не знаешь? — вмешался в разговор извозчик Нурмат. — И у нас есть большевики, даже среди мусульман есть большевики. Сын учителя из квартала Укчи — большевик…

— Пусть их всех покарает аллах, если они плохие! Пусть аллах будет им защитой, если они хорошие! — сказал осторожный чайханщик.

— Эти самые большевики — немецкие шпионы, — с чувством собственного достоинства продолжал Рахманкул. — Они хотят всю Россию отдать царю Вильгельму и кричат: «Вся власть Советам!» и «Долой войну!» Когда наши ташкентские смутьяны узнали об этом, они тоже стали кричать и тоже захотели свергнуть власть. Вот теперь идет стрельба. В новом городе по улицам пройти нельзя.

— Что же будет после?.. — спросил продавец овечьего сыра.

— Этого никто не знает, — отвечал Рахманкул. — Потому что умные люди еще в марте говорили, нельзя разгонять полицию, а Керенский — глупый человек — взял всех полицейских и уволил. Ты спрашиваешь, — обратился Рахманкул к Тахиру-поденщику, — где были полицейские? Полицейские сидели дома и пили чай с халвой. Потому так и получилось. Ну ничего, какая бы власть ни пришла, если она хочет быть крепкой, непременно всех бывших полицейских обратно возьмет. Каждой власти такой кулак нужен. — И Рахманкул показал присутствующим свой огромный кулак с золотым кольцом на среднем пальце.

Кулак бывшего полицейского выглядел убедительно. Посетители чайханы не стали возражать, но и соглашаться с Рахманкулом им почему-то не хотелось. Они только вздохнули. Сила солому ломит, это каждый знал.

Талиб чуть не спросил Рахманкула, где же были полицейские, когда прогоняли царя Николая. Ведь тогда они все еще ходили в мундирах с шашками и свистками и царь Николай их не прогонял. Но взрослые молчали, промолчал и он.