Евгений Титаренко: Четверо с базарной площади

Но их уже заметили.

Брань заглушила чей-то новый вскрик.

— Щенки!..

— Навозники!..

— Сукины дети…

В люк прямо сверху прыгнул Аркаша и упал, не удержавшись на ногах.

— Бежим! — крикнул Толячий. Но Фат и Генка уже бомбардировали противника. Толячий тоже схватился за кирпичи.

— Бей гадов! — кричал во все горло Фат.

— Не уйдете, фашистские оккупанты! — вторил ему Генка.

А Толячий, мгновенно опьяненный боем, заорал:

— Ур-ра!

Но сверху один за другим прыгали остальные бандиты. Дроля, вывихнув ногу, разразился проклятиями.

Аркаша попытался увернуться от града тяжелых обломков и, слепя фонариком, уже рванулся вперед, но кто-то — Генка или Фат (скорее, конечно, Фат, потому что меткость у него была необыкновенная) — угодил ему кирпичом точно по локтю, которым он прикрывал лицо.

Аркаша заматерился, луч фонарика исчез, а темноту, грохнув, разорвала вспышка пистолетного выстрела.

Темнота разорвалась и не восстановилась. Потому что вслед за первым выстрелом грохнул второй, и яркий электрический свет залил группу бандитов в углу, рядом с железной лестницей.

— Руки вверх! Стреляю без предупреждения…

Около двери на первый этаж, с карманным электрическим фонарем в одной руке и с пистолетом в другой, стоял мужик в телогрейке с разорванным хлястиком…

Бандиты один за другим начали тянуть руки кверху. Только Аркаша скрипел зубами, зажимая простреленное плечо.

Бандиты глядели не на мужика, а на дверь. И, наверное, потому, что больше никто не появился оттуда, Купец вдруг рывком выхватил из-за пазухи пистолет, и опять разом грохнули два выстрела.

Бандиты рванулись вперед… и замерли с поднятыми руками, ибо мужик остался стоять, как стоял до этого, а пистолет Купца, звякнув, упал на кирпичный пол, и правую кисть его залила кровь — на этот раз уже не симулянтская…

— Я предупреждал: руки держать над головой… — спокойно проговорил «мужик».

— Генка… — тихо позвал Фат.

И только теперь Генка, ошеломленный появлением таинственного «мужика», спохватился, что Фат почему-то давно уже сидит, привалившись к стене.

Генка бросился к другу. Рванув телогрейку за отвороты, распахнул ее.

Рубашка на груди Фата была в крови.

— Фат! Ты что, Фат?.. — спросил Генка.

А Фат, бледный как полотно, стал медленно сползать по стенке, а когда Генка, сбросив на кирпичи свою телогрейку, уложил его, Фат тихо-тихо сказал:

— Ген… Ты скажи там, на суде… чтобы они им за полковника…

Фат не договорил. Глаза его медленно закрылись, и голова упала набок.

— Стреляйте их! Стрел-ляйте! — вдруг закричал Толячий.

— Спокойно, малыш… Хладнокровнее… — отозвался «мужик», не отводя глаз от бандитов.

Генка выпрямился. Утер слезу. Мозг его затуманила какая-то беспредельная ярость.

Бандиты стояли в напряженных позах. Генке показалось, что вот-вот — и они бросятся разом к выходу.

В следующую секунду он догадался, почему ему так подумалось: из-под кепки «мужика» через висок и щеку тоненькой полоской бежала струйка крови.

Генка нагнулся, чтобы не прикрывать бандитов, и, подойдя вплотную к ним, подобрал два пистолета. Никто при этом не обронил ни слова.

Генка знал, что может получить внезапный удар ногой в голову. Но знал и то, что успеет защититься рукой, а хоть один пистолет да схватит. Впрочем, на крайность могли пойти лишь Купец и Гвардеец уже замешанные в убийствах. Остальные выжидали.

Спасибо полковнику, что рисовал друзьям схемы оружия и рассказывал, как надо владеть им.

Генка знал, что после выстрелов пистолеты остались на взводе, а патроны автоматически засланы в стволы.

Генка взял их в обе руки и стал рядом с «мужиком».

— Отнимите оружие у пацана! — потребовал Дроля. — Влепит еще!..

— Если понадобится — влепит, — сказал «мужик». — А выдержки у них побольше, чем у вас… — И он заметно покачнулся, потому что качнулся фонарь в его руке.

Генка поднял пистолеты наизготовку.

Толячий схватил два кирпича и стал рядом с Генкой.

Аркаша выругался.

Прогудел, нарастая, и оборвался звук автомобильного мотора.

Генка понял, что напасть бандиты уже не решатся.

Отстучали торопливые шаги по лестнице.

Первым на этаж взбежал тот седой капитан, что приезжал к полковнику. За ним еще несколько милиционеров и гражданский с саквояжем, какие бывают только у врачей.