Сэм Левеллин - Гадкие Крошки

Впрочем, читатель, мы этого никогда не узнаем.

Потому что мячик был вовсе и не мячик. Маленький Бенц Блаа де Клаа купил его на детской площадке на свои карманные деньги, а денег у него было пруд пруди. Купил и притащил домой в платиновой коробке для завтраков в надежде применить его против своего братца Отто и сестрицы Лорелеи — чтобы тех стошнило. Однако сестрица Лорелея тоже была не лыком шита: она сразу же смекнула, откуда ветер дует. Лорелея на цыпочках прокралась в комнату Бенца, не скуля (на этот раз), потому что не хотела разбудить брата. Опасливо вынула мячик из коробки и выкатила его за дверь.

Ибо, читатель, маленький, пестрый, круглый предмет, который няня Букингем хотела отправить в космос, был Атомной Вонючей Бомбой. Ее изготовил маленький Гораций Скунс, чтобы люди вздрагивали и воняли.

Башмак ударил по мячику.

Последовал взрыв и действительно ужасающий запах. Няня Букингем инстинктивно выпрыгнула в окно. На секунду она зацепилась за водосточный желоб, а потом с треском обрушилась на пальму и повисла там, воняя и бормоча, высоко над улицами Нью-Топии. Ее коричневый котелок упал на мостовую, покружился там стоймя, словно монета, и навсегда успокоился.

Наверху, в детской, маленькие Блаа де Клаа радостно взвыли.

— Дурачок, — сказала Лорелея, ласково огрев братца Бенца бейсбольной битой.

— Уй! — взвизгнул Бенц.

Где-то снаружи раздался рев бенгальского тигра. Ссора возобновилась.

В тот день, когда случились неприятности, юные Крошки, как обычно, сидели на уроке в классной комнате океанского лайнера «Клептоман». Маргаритка (старшая), Кассиан (средний) и Примула (младшая) восседали в глубоких кожаных креслах и писали в блокнотах. Перед ними стояла Долорес Хаминес — дама-грабительница испанского происхождения.

— Bien, — сказала Долорес.

— Чего? — сказал Кассиан.

— Она говорит, урок окончен, — пояснила Примула.

— Но осталось еще три минуты, — строго возразила Маргаритка.

Алая улыбка на губах Долорес стала несколько натянутой. Обучать юных Крошек было всё равно что отдавать свою кровь вампирам. Она стала проверять их знание воровского жаргона. Чудесные слова напоминали ей о славных былых временах, когда «Клептоман» служил домом для дружной компании грабителей. Однако при переходе через Атлантику многое изменилось. Около сотни аферистов, взломщиков и воров широкого профиля сбежали с корабля в Вест-Индии и открыли на одном из островов Карибского архипелага Парк Воровской Культуры и Отдыха. И теперь «Клептоман» полным ходом шел к Флориде, приюту миллионеров, где Капитан намеревалась превратить судно в гостиницу-люкс, с тем, чтобы оставшиеся грабители могли Завязать.

Долорес вздохнула. Ей не очень хотелось Завязывать.

— Брысь отсюда, — сказала она.

— Vamonos! — воскликнули дети по-испански.

— Отлично, — сказала Долорес.

Дети немедленно встали со старомодной учтивостью, которую вбили в них, одна за другой, семнадцать нянь-тяжеловесов.

— Спасибо, Долорес, — вежливо произнесли они хором.

Теперь настала пора пить какао, сваренное, как всегда, Примулой, гением кулинарии. А потом настала пора Свободного Времени, и, конечно же, Примула отправилась на камбуз, а Кассиан — в машинное отделение. Что касается Маргаритки, то она поднялась на мостик.

За штурвалом стоял папа Крошки. Синее море за широкими окнами простиралось до самого горизонта. Справа, то есть по правому борту, виднелся заросший пальмами остров. А впереди — полоска белой воды.

— Прямо по курсу буруны, — сказала Маргаритка.

«Клептоман», мерно гудя, продвигался вперед.

В машинном отделении, возле огромных медных цилиндров, Кассиан и Старший Механик Кронпринц Беовульф Исландский (низложенный) обсуждали клапан высокого давления, который начал перегреваться. В камбузе, среди громадных чугунных плит, Примула готовила учебную Бомбу-Сюрприз из сахарной глазури, мятного ликера и настоящего динамита. И так, по всему кораблю, аферисты переучивались на официантов, карманники — на швейцаров, а домушники — на коридорных.

— Кхе-кхе, — произнесла Маргаритка чуточку громче. — Буруны по курсу.

— Не говори глупостей, — отозвался папа Крошки.

Громадина «Клептоман» послушно менял курс, подчиняясь малейшему повороту штурвала в его руках. От этого папа Крошки чувствовал себя ужасно могущественным и уже успел убедить себя, что он всегда прав, а все остальные неправы. Дар убеждения, присущий папе Крошки, прежде действовал почти на любого человека. Теперь он лучше всего действовал на него самого.