Сэм Левеллин - Гадкие Крошки

— Что там? — ласково осведомилась Примула.

Инспекционная группа на секунду перестала кашлять, чтобы вытереть слезящиеся глаза.

— Там… по правде сказать, не совсем чисто.

— Какой ужас! — воскликнула Примула.

Неслышной кошачьей походкой к туалету приблизилась Капитан:

— Дайте мне посмотреть! — И застыла в дверях, не мигая. — Где папа Крошки? — спросила она мягко.

Инспекционная группа передала ее вопрос дальше. Никакого ответа не последовало. Обыскали весь остров. Папа Крошки как сквозь землю провалился.

— Где же он может быть? — спросила Капитан.

Кассиан выступил вперед:

— Он разговаривал с Гомесом Эле…

— Не произноси это имя! — завопил Мальчик-дикарь Дин.

— Действительно, — сказала Примула. — Я видела, как они смеялись над каким-то анекдотом.

— Так, может, они вместе и уехали, — предположила Маргаритка.

Четверо детей посмотрели на Капитана. Капитан вздохнула, будто сокрушаясь по грабителю, сбившемуся с истинного пути. Потом села и грустно протянула руку к своему коктейлю.

— Может быть, я слишком строго с ним обошлась, — сказала она.

— Как это? — не поняла Примула.

— Ранила его гордость, уборка клозетов… Наверное, это было несправедливо. Он несомненно сбежал.

— Гадкое поведение, — сказала Маргаритка и поджала губы.

Капитан покачала головой и накрыла ладонью ее руку.

— Есть добро, и есть зло, и есть место, где все мы живем, и оно где-то посередине, — сказала она. — Со временем ты поймешь.

Чуть позже над лагуной разнеслись печальные звуки рояля. Капитан играла блюз.

— С Капитаном что-то не так, — сказала Маргаритка, хмуро разглядывая свои ногти.

— Расскажи, что, — пристально глядя на нее, сказала Примула.

— Она наша мать, — сказал Кассиан.

— Да-а, — сказала Маргаритка. — Но что это значит?

— Процесс размножения — увлекательное дело, — сказал Кассиан. — Возьмем, к примеру, птичку. Или пчелку. Они…

— Фу, — сказали сестры, смотря на него с осуждением. — Ты что, не понимаешь?

— Чего не понимаю?

— Слушай, — сказала Примула. — Папа сбежал, и мама киснет. Так?

— Но она заставляла его убирать сортиры!

— Он это заслужил, — отрезала Маргаритка.

— Допустим, — сказал Кассиан. — Просто я не удивляюсь, что он сбежал. Я бы так же сделал. А вы — нет?

— Надо же! — одновременно сказали сестры, потом сложили руки на груди и с каменными лицами уставились в противоположных направлениях.

Кассиан почувствовал себя неловко, как это почти всегда с ним бывало, если дело не касалось шестерен, котлов и поршней.

— Не понимаю, что она в нём нашла, — вымолвила наконец Примула. — Вот Пит гораздо симпатичней…

— Папа — отец ее детей, то есть нас, — сказала Маргаритка, — Это огромная ответственность.

Она опять поджала губы. Наступила короткая пауза, какая случается, когда очень большое пушечное ядро уронят на очень маленькую лягушку.

— Мы должны его найти, — сказала Маргаритка. — Дин, ты что-то притих.

— Если ваш папа уехал с этим… одним человеком, нам всем лучше будет притихнуть. Если вообще хотим дышать. — И Мальчик-дикарь поплелся прочь, судя по всему, в глубокой задумчивости.

Примула смотрела ему вслед и хмурилась. Потом побрела следом.

Она шла позади, незаметно для Дина. Увидела, как он поднялся на гору, миновал остатки Домашней Лавины, а потом взобрался по лестнице к двери дедушкиной квартиры. Дверь была приоткрыта. Дин вошел.

Примула еще немного похмурилась. Может, он просто скучает по деду, бедный Мальчик-дикарь. Хотя, может, и нет…

Она поднялась по лестнице и вошла в дом.

Все книги были сброшены с полок, содержимое кухонных шкафов валялось на полу. Окна разбиты, занавески сорваны. Диванные подушки выпотрошены. Из матраса торчали пружины.

— Какой кавардак! — сказала она.

— Кто это?! — Голос у Дина был тонкий и испуганный.

— Я, — сказала Примула.

— Уф! — выдохнул Дин с облегчением, от которого у Примулы заметно потеплело на сердце.

Мальчик-дикарь Дин сидел на останках кресла, схватившись за голову.

— В чём дело? — спросила Примула.

— Он забрал, — ответил Дин странным, отсутствующим голосом.

— Что забрал?

— То, что всегда хотел.

— Кто чего хотел?

— Гомес Эл… Не-е-ет! — вскричал Мальчик Дин. — Он меня услышит! Его имя нельзя произносить! Будь он проклят! Будь он…

— Да перестань, никто ничего не услышит, — оборвала его Примула. — Он отплыл на своем ночном горшке вместе с мерзким ребенком. Кончай ругаться, Дин. Пойдем, я сварю тебе какао, ты успокоишься и всё мне расскажешь.