Владимир Владимиров - Повесть о школяре Иве

Ребятишки засмеялись.

— Да, да, лягушек и разных червячков и жучков. Еще скажу вам, что сир Польтрон очень аккуратен и дом свой держит в чистоте, об этом не беспокойтесь. Ну, вот и всё, дети Ступайте устраивать ему новый дом. А я скоро к вам опять приду навестить сира Польтрона.

Ребятишки взяли корзину и гурьбой побежали в лес.

К дровосеку подступили старики, уселись перед ним на траву полукругом. Остальные встали за ними. Заговорил тот самый старик, который шел на поляну с Ивом:

— Хотели мы, Жак, спросить тебя вот о чем. Жил ты долго, видел много и знаешь больше нашего. Насчет этой войны проклятой. Что ж нам, так в лесу и оставаться, в разбойники, что ли, идти? Мы к своим деревням привыкли, к родной земле. Да вот сеньоры деревни пожгли, поля затоптали. Куда же нам теперь деваться? Как понять? А?

Дровосек ответил не сразу — думал.

— Верно он сказал. Я жил долго, столько, что ни я сам, ни люди не помнят, сколько. — Он засмеялся. — Выходит, будто я всегда жил… Правда и то, что я видел больше вашего. Вы сидите по своим деревням, почти круглый год на полях, а я в одном лесу, в другом, в третьем. Исходил сотни лье, побывал в сотне деревень, в десятках городов и замков. Всего насмотрелся вдоволь, и хорошего и дурного, больше дурного. И вашей нищеты и неволи неминуемых, и безысходного горя, рабского труда проклятого. Насмотрелся и на жизнь купцов и торговцев городских, горожан–богатеев, и на привольную жизнь сеньоров–рыцарей, на их жестокость, самоуправство, глупую гордость, показное благочестие. Наслушался я преданий и сказок и правдивых рассказов и выдумок, проповедей монашеских, и вранья жонглеров ярмарочных, и бахвальства рыцарей–вояк. Как подумаю обо всем этом, выходит, что я и впрямь знаю больше вашего. А вам я брат по рождению и по родине. Вы к полям привыкли, я — к лесам, вот и разница между нами. В остальном мы равны. А на вопросу ваш я вот что вам скажу: по всему видно, войне этой скоро конец. Сир Рено дю Крюзье задыхается в своем замке, людей много потерял, когда вылазки затевал. Наемные бунтуются. Нанял он их на срок, срок вышел, а он не отпускает. Несколько человек бросил в подземелье, а остальные его самого чуть было не прикончили. Испугался, всех отпустил. Словом, одно ему остается — выйти из замка в поле драться, чья возьмет. А драка, думаю, будет короткая. Сила‑то на стороне его врагов. Вы спросите, откуда я знаю. А вот откуда. Я их разным сенешалам да маршалам первый приятель. Без меня их кухни и камины без хороших дров останутся. Хозяйство их останется без факелов добротных, без мельничных колес, без плотин, без мостов дорожных и подъемных, без замковых построек. Почему? Потому что я знаю места в каждом лесу, где деревья рубить, как вывезти, все дороги знаю. Вам известно, что для ваших башмаков лучшее дерево — бук. Верно? Крепкий он и для топлива лучший, горит хорошо, а главное, дыму мало дает. Вот они меня за это жалуют. Без меня сеньоры выгнали бы их взашей. А вот вы знаете доброго рыцаря Оливье де ла Вейре, птицелова, так он со мной такую дружбу завел, смех один. А почему? Потому, что я своим топором всех птиц распугать могу. А я ему за добро добром плачу, указываю, где какие птицы водятся и где буду стучать, где нет. Много лет мы с ним так по птичьей части орудуем.

Вилланы засмеялись.

— Один он такой на всю страну нашу. Не о нем речь, о других, о недобрых. Вот кончится война, и вам придется на ваши пепелища возвращаться. Куда иначе денетесь? А сеньорам вашим только этого и надо. Начнут они вас гнуть пуще прежнего. Деревни, мельницы, плотины, мосты — все, что они сожгли, кто строить будет? Вы. Лес возить, поля перепахивать кто будет? Вы. А за войну денежки поистраченные с кого получать? С вас. Побольше надбавит на подати. Брал из двенадцати снопов два, теперь четыре возьмет. Вот и всё.

— К королю пойдем защиты просить!. г.

— В войне мы не виноваты!..

Дровосек рассмеялся:

— К королю? Вот к слову пришлось. Может быть, кто-нибудь из вас и слышал про короля Робера, прадеда нынешнего короля?

— Слышал я, — раздался старческий голос. — Отец мне рассказывал. Хороший был король, привержен к святой церкви был. Благочестивым так и назвал его народ…

Дровосек резко перебил говорящего и встал, махнув рукой в сторону:

— Неправда! Не народ его так назвал, а его придворные льстецы и прихлебатели. Всего «благочестия» только и было, что он слагал церковные песнопения. Когда папа наложил на него семилетнее покаяние за женитьбу на Двоюродной сестре и за отказ повиноваться отлучил его от церкви, лишил святого причащения, тогда король жену бросил и женился на дочери графа Тулузского Вот как! А народ наш при нем умирал голодной смертью, и вилланы и городские ремесленники. В начале своего царствования король Робер войной отнял у баронов герцогство Бургундское, Дижон и Дре. А когда в голодные годы бретонские вилланы и руанские суконщики и ткачи поднимались против своих сеньоров, король Робер стал на сторону баронов и жестоко расправился с восставшими. Как собак вешал. Деревья большого леса были увешаны сотнями несчастных, осмелившихся потребовать хлеба своим голодающим семьям…