Владимир Владимиров - Повесть о школяре Иве

— Это еще что? Ты оскорбляешь «Железную лошадь»! Ее вино славится от Парижа до Марселя! Видно, в твоем кошельке негусто. В таком случае, я дарю тебе эту кружку вина! Не видать мне февраля месяца, если я отступлюсь от своего слова!

Хозяин так кричал и таращил глаза, так размахивал руками перед носом Ива, что сидевшие кругом стали смеяться и подзадоривать его, а Ив решил, что благоразумнее выпить это вино. «Гренадское» оказалось кислым красным вином, совсем таким, каким угощал на троицын дань в Крюзье дядя Жером, владелец виноградной давильни, где работал отец Ива.

Голубь, ломоть ржаного хлеба и вино, показавшиеся Иву недостаточными для утоления голода, оказали, однако, вместе с двумя бессонными ночами и всеми волнениями этих дней сильное действие — Ив крепко уснул, скрестив руки на столе и положив на них голову.

Проснулся он оттого, что кто‑то толкал его в плечо.

Он приоткрыл один глаз и увидел служанку.

— Вставай, вставай, — говорила она, теребя его за руку.

Ив поднял голову и заспанными глазами смотрел на нее. Волосы его были растрепаны. Сюзанна рассмеялась:

— Ишь разоспался! За полдень уже!

Ив огляделся кругом.

В таверне было темновато и пусто. Скамейки пододвинуты под столы. На столе, у которого он спал, лежала тряпка, — видно, служанка мыла стол. Дверь на улицу была закрыта, сквозь щели ставен проникали солнечные лучи. В комнате было душно.

— Хозяин не велел тебя будить, — продолжала Сюзанна, — «Деньги, говорит, с него потом получу, а не то с магистра Петра возьму». А ты, паренек, должно быть, издалека пришел, что так устаЛ? Откуда ты заявился?

— Из‑под Шартра, — ответил Ив, зевая и лениво поводя лопатками.

— Из‑под Шартра? — весело воскликнула Сюаанна. — Клянусь святой Женевьевой, вот так штука! Из какой деревни?

— Из Крюзье–на–Эре.

— Святая Мария! А я из Мерлетты.

— Знаю, — сказал Ив. — Отец в вашем лесу у угольной ямы работал.

Сонливость исчезла мгновенно, и, широко улыбаясь, Ив смотрел на свою землячку, девушку лет двадцати, крепко сложенную, с веселыми, добрыми глазами, с густыми прядями волос, выбивающимися из‑под белого чепчика, плотно закрывающего уши и подвязанного под подбородком, с сильными руками, привыкшими ко всякой работе, и в крестьянских деревянных башмаках.

А Сюзанна села на скамью рядом с ним, отшвырнув тряпку на столе.

— Что это ты все с мешком? Золота там полно, что ли?

Она стала стаскивать с его спины мешок. Сюзанна оказалась болтливой и затараторила, рассказывая множество разных вещей и о своей деревне, и о хозяине таверны, о том, что он из Марселя и что в Париже хозяева таверн и постоялых дворов все из Марселя или Лиможа и богаче всех лавочников. А уж врун ее хозяин такой, какие бывают только на юге. Узнав, что Ив не будет жить у магистра Петра, она сказала:

— Ты заходи к нам: тут, другой раз, и из Крюзье люди бывают, кто с чем, тащат на рынки. Жаль вот, ярмарка кончилась, а то, наверно, ты повстречал бы кого-нибудь из своих.

Когда Ив сказал, что пойдет искать место для ночлега, и собрался уходить, Сюзанна взяла его мешок:

— Спрячу к себе в каморку, там будет целее, а вечером Придешь и возьмешь.

Ив вышел на мост. Яркий солнечный свет слепил глаза. На мосту людей было немного: все прятались от сильной жары. Выходя из домов, они, щурясь от солнца, оглядывали улицу, потягивались и зевали, видимо только что проснувшись после дневного отдыха. Лавочники снова открывали ставни своих лавок.

Кое–где между домами были проходы, и по ним можно было подойти к перилам моста. Ив и воспользовался таким проходом и, перегнувшись через перила, обнаружил, что средняя арка моста совсем рядом. Он вернулся и, пройдя несколько шагов, очутился у лавки скорняка, где над прилавком висели беличьи, заячьи и кроличьи шкурки, а в темноватой глубине лавки виднелись невыделанные шкуры домашнего скота, куски сыромятной и испанской кожи. Перейдя на другую сторону, Ив постучал деревянным молоточком о двери узкого двухэтажного дома. На стук приотворилось окно второго этажа и высунулась голова старика, вся заросшая белой бородой и с круглой шапочкой на макушке.

— Что надо?! — крикнул старик сиплым, глухим голосом.

— Мне мессира Амброзиуса.

— От кого?

— От магистра Петра.

— Подожди!

И окошко закрылось.

Потом за дверью прогремело железо засова, и в приот* воренную дверь просунулась та же голова старика с длинным горбатым носом:

— Что надо?

— А вы и есть мессир Амброзиус?