Ю Несбё - Доктор Проктор и его волшебный порошок

— Гип-гип-ура! — крикнули Булле и Лисе, которые уже ждали его.

Они подпрыгивали и махали норвежскими флагами.

— Свобода, солнечный свет, Семнадцатое мая и мои ассистенты, — засмеялся доктор Проктор и обнял обоих. — Разве может быть что-то лучше в такой день?

— Для кого-то может, — рявкнул комендант, который, переминаясь, стоял позади Булле и Лисе.

— Но никто не рассказал, почему меня освободили, — сказал профессор, отпуская Булле и Лисе.

— Трульс и Трюм сознались во всем, — объяснила Лисе. — В том, что они заставили Булле в тот день отдать им порошок ветронавтов.

— И еще в том, что вы никогда не продавали детям порошок ветронавтов, — подхватил Булле.

— Скоро полиция поймает господина Тране, — сказала Лисе. — Им надо только перестать гоняться за ним по городу.

— О боже! — воскликнул профессор. — Значит, все проблемы решены!

— Не совсем, — сказала Лисе и показала на коменданта. — Папа?

— В том-то все и дело, — рявкнул комендант и вышел вперед. Вид у него был убитый, поэтому он, вероятно, и говорил громко и командирским тоном, не очень здесь уместным. — Да, мы выражаем сожаление в связи с идиотским заключением вас в тюрьму, доктор Проктор. Это больше никогда не повторится. Если, конечно, вы вдруг не совершите чего-нибудь ужасно противозаконного. Например, не засунете банан в выхлопную трубу автомобиля. Или не поднимете младенца на флагшток. Или…

— Папа, ближе к делу, — строго сказала Лисе.

— Конечно-конечно, ближе к делу, — рявкнул комендант и покраснел. — Вы видите старинные пушки, стоящие вон там вдали? Но вы не видите, что у нас нет больше специального пороха из Шанхая, который нам нужен для Великого и Почти Всемирно Известного Королевского Салюта, который мы должны были произвести из этих пушек сегодня. За всю современную историю еще ни разу не было случая, чтобы не производился Королевский салют. Мы боимся, что весь мир будет смеяться над нами. Во всяком случае, будет смеяться вся Северная Европа… за исключением Финляндии и, может быть… и… и…

— Папа!

— Да, конечно-конечно. Вопрос в том…

— Вопрос в том, — прервал его доктор Проктор, — могу ли я помочь вам устроить этот салют. И ответ, мой дорогой комендант и сосед: ДА!

Так и вышло, что началось еще одно большое ликование за короткое время. Но Булле и Лисе не могли ликовать долго, потому что им предстояло играть в оркестре школы «Укромный уголок» во время шествия Семнадцатого мая.

Оркестр школы «Укромный уголок» маршировал и играл так хорошо, как никогда прежде. Все попадали в правильные ноты и соблюдали такт, как никогда прежде. Впереди вышагивал Николай Амадеус Мадсен в солнцезащитных летчицких очках и лучезарно улыбался, в мечтах представляя себе, как он будет выступать летом в Эйдсволле на конкурсе школьных оркестров.

Лисе играла на кларнете и иногда поглядывала на Булле, который делал воистину гигантские шаги, чтобы поспевать за другими. Но играл он чертовски хорошо, пальцы так и бегали по клапанам, а взгляд по нотам.

Когда они подошли к улице Свердрупа, Булле, увлеченный игрой, не услышал сирены приближающихся полицейских автомобилей. И не увидел огромный рычащий «хаммер», который вывернул из-за угла со скрежетом шин и резко затормозил, потому что водитель увидел, что путь ему преграждает то, чего он преодолеть никак не сможет: шествие Семнадцатого мая, двигающееся прямо на него. А звуки музыки школьных оркестров царапали ему нервы, это были звуки Страшного суда, звуки разбивающегося самолета и падения снега с крыши одновременно.

А за «хаммером» появилось круглым счетом сто полицейских автомобилей с мигалками и сетями.

Из «хаммера» выпрыгнул человек.

Лисе перестала играть.

— Но ведь это… — сказала она. — Но ведь это же господин Тране.

Булле тоже перестал играть и поднял взгляд. Господин Тране стоял посереди дороги и с ужасом озирался. Отступать было некуда. Это конец.

— Ха! — крикнул господин Тране. — Никогда меня не поймаете, идиоты, бездельники, недоростки!

Он поднял крышку люка, рядом с которым стоял, и прыгнул вниз.

— Ой! — сказала Лисе.

Полицейские подбежали, заглянули в колодец, почесали затылок и стали рассуждать.

Булле и Лисе услышали отдельные реплики.

— На мне сегодня парадная форма ради Семнадцатого мая, не хочу я прыгать в канализацию, я же испачкаюсь.