Ю Несбё - Доктор Проктор и его волшебный порошок

Его немного поболтало, и он почувствовал, что сейчас начнется снижение. Причем головой вперед. Сначала медленное, потом быстрое.

«Ничего себе, — пронеслось в голове у Булле, и он вдруг перестал радоваться. — Есть ли на голове хоккейный шлем или его нет, такое мне ни за что не пережить».

Леголенд стал увеличиваться в размерах, внизу все более отчетливо вырисовывалась Пушечная улица, которую он совсем недавно покинул. И дела нашего дорогого Булле были бы совсем плохи, если бы в его маленькой головке не родилась мысль о том, что именно послало его вверх. Дело в том, что, хотя издаваемые им звуки теперь были не грандиозным воем волчьей стаи, а всего лишь негромким выхлопом, процесс еще не закончился. Когда мы говорим «выхлоп», то это только по сравнению с тем громким взрывом, который прозвучал бы при раскалывании Земли, а не по сравнению с тем звуком, который ты издаешь обычно. Даже если ты съешь незрелое яблоко и издашь, наверное, самый громкий пук в своей жизни, это будет только легким ветерком по сравнению с самым тихим пуком, издаваемым после приема Ветрогонного порошка доктора Проктора.

Булле подумал об этом и тут же принял сидячую позу, в которой он был, когда летел вверх. И так как задняя часть его штанов, состоящая из теннисной сетки, была обращена теперь к земле, скорость его падения резко снизилась, что он и заметил, к своему облегчению. Но он заметил и то, что вскоре выхлопы должны кончиться, а до земли было еще далеко. Булле напрягся как мог, потому что падение даже с восьмиметровой высоты — это слишком много для такого маленького мальчика. Именно на такой высоте он находился, когда газы перестали выходить.

— Булле! — крикнула Лисе.

— Булле! — крикнул доктор Проктор.

— Как вы думаете, его разорвет на маленькие кусочки? — спросила Лисе.

— В этом случае кусочки будут такими маленькими, что мы их не найдем, — сказал доктор Проктор, поправив мотоциклетные очки, и стал внимательно рассматривать место, с которого так бурно стартовал Булле.

Вся трава была уничтожена, осталась маленькая ямка.

— Мы его никогда не увидим, — с трудом проговорила Лисе. — Это я виновата, надо было сразу сказать, что он взял порошок столовой ложкой.

— Нет-нет, это я виноват, — сказал доктор Проктор и встал. — Я не должен был менять состав порошка.

— Булле! — закричала Лисе.

— Булле! — закричал доктор Проктор.

— Что тут за шум? — прогрохотал кто-то от забора со стороны дороги. — И что ты тут делаешь, Лисе? Обед уже на столе.

Это был комендант, папа Лисе. Вид у него был свирепый.

Доктор Проктор встал на ноги:

— Уважаемый, дело тут в одном недоразуме… — начал он, но его остановил голос, прозвучавший от забора на сей раз со стороны дома Булле.

— Что тут за шум? — Это говорила мама Булле. Она была очень сердита. — Обед на столе. Кто-нибудь видел Булле?

Доктор Проктор повернулся к ней:

— Уважаемая, тут недоразумение. Видите ли, дело в том, что ваш сын Булле… Он…

Доктора еще раз прервали, на сей раз это был тоненький мальчишеский голос, который прозвучал откуда-то сверху:

— Он тут, сидит наверху и думает, что будет сегодня на обед.

Все четверо посмотрели вверх. На коньке крыши дома доктора Проктора сидел верхом Булле, сложив руки на груди, в хоккейном шлеме, в наколенниках и штанах без задней части.

— Не шевелись! — крикнул профессор и бросился в подвал.

— Что ты делаешь там, наверху, Булле? — громко взвизгнула мама.

— Играю в прятки, конечно, — объяснил Булле. — Так что там у нас на обед?

— Котлеты, — сказала мама Булле.

— Рыбная запеканка, — сказал папа Лисе.

— Классно! — сказал Булле.

— Классно! — сказала Лисе.

— Можете еще поиграть после обеда, — рявкнул папа Лисе.

— Но только не там, наверху, — пророкотала мама Булле. — Немедленно слезай.

— Да, мама, — сказал Булле.

Профессор выбежал из подвала с лестницей и приставил ее к стене дома так, чтобы она достигла крыши. Булле спустился по лестнице и пошел через двор с горделивой улыбкой астронавта, который выходит из космического корабля после благополучного завершения полета в космическое пространство, где никто никогда не бывал до него — или, во всяком случае, бывали очень немногие.

Спустя три минуты, которые при помощи элементарной математики можно преобразовать в сто восемьдесят секунд, Лисе сидела за столом с хорошо вымытыми и поэтому совершенно чистыми руками и поглощала рыбную запеканку, а Булле, тоже с очень чистыми руками, сидел за другим столом и пожирал котлеты. Никто и никогда не ел с такой скоростью, как они.